— Обычно эту яму мы используем чтоб складывать тюки с хлопком. Но место пока пустует, я решил — лучше пусть здесь постоят…
— Это для того чтоб они не могли выбраться? — догадалась я.
— И для этого. Если все восемь разом рехнуться, с парой ружей не отбиться… мне придется держать здесь целую центурию с артиллерией… А так по крайней мере из ямы не выберутся. Силы у них, может, и много, да вот карабкаться не умеют.
Сервы были расставлены по сторонам ямы, достигавшей в глубину метров трех, не меньше. Оттого вблизи это походило даже не на площадку для корриды, а, скорее, на арену для боя гладиаторов. Неподвижные фигуры по периметру смотрелись античными бойцами в сверкающих доспехах и головы, похожие на боевые шлемы, лишь усиливали сходство.
— Расстояние соблюдено, — торопливо добавил Фома. — Как вы и говорили, не меньше десяти метров.
— Забудьте про расстояние, — сказал Кир, сдергивая с себя куртку. — Хоть штабелем сложите.
— Эй! — Марк схватил его за ворот так быстро, точно Кир собирался соскочить в яму. — Вниз я тебя не пущу.
Кир попытался вырваться, но тщетно — только рубаха затрещала. Он все еще был не в себе. Или ему просто было плевать.
— Там — восемь сервов, — медленно и терпеливо, как ребенку, сказал Марк, не ослабляя хватки. — Каждый из которых может убить тебя движением пальца. Я не смогу защитить тебя там, Кир.
— У тебя есть револьвер, громила.
— Но патронов в нем меньше, чем сервов. Даже если я смогу сваливать по серву каждым выстрелом… А черт! Туда я тебя не пущу — и точка!
— Вчера тебя это не останавливало, — жестко бросил Кир, глядя на Марка с нескрываемой злостью. Глаза его опасно мерцали, но это уже не было похоже на хмельной винный блеск.
— Вчера мы не знали, что они могут зайти так далеко. Я обещал Христо, что вы будете в безопасности. Там, — он указал на яму свободной рукой, — безопасности нет. Значит, нам придется вытягивать каждого серва по очереди и…
— Не стоит. — Кир отвернулся. — На самом деле я могу работать и сверху. Расстояние небольшое, мне хватит. Пусти.
В его голосе была уже не злость — презрение. Марк вздрогнул. Его рука разжалась, кажется даже, без его на то воли.
И, глядя на то, как Кир устраивается по-турецки на краю ямы, Марк лишь покачал головой, негромко пробормотав:
— Иногда я сам готов его убить.
— Бесполезно.
— А?
Сон, только распростерший надо мной свои тяжелые мягкие крылья, трепыхнулся, подернулся рябью и стал растворяться в воздухе. Я приоткрыла глаза. Так и есть — уснула. Кто-то из работников господина Бутура принес раскладное кресло, я села и, значит… Сон не принес облегчения, напротив, очнулась я с потяжелевшей головой. Сейчас бы чашечку кофе с корицей и перцем — и выйти на улицу чтоб холодный ветер вымел из головы все ненужное, накипевшее…