— Во мне, наверно. В общем… Не хочу. Сейчас.
— Значит, все по-старому? Скандалы, крики, ссоры? Кир, тебе себя-то мучить не надоело?
И опять он отвел взгляд.
— Я привык.
Привык скрывать чувства и мысли, привык маскироваться, привык делать из своей жизни черт знает что. От некоторых привычек сложно отказаться.
— Ты сам выбираешь это, Кир.
Кир шмыгнул носом.
— Значит, я трус.
Я позволила ему высвободиться, но он не сразу воспользовался этой возможностью. Выглядел он немного лучше, по крайней мере глаза были похожи на глаза того Кира, что я знала прежде. Говорят, порыдать у кого-нибудь на плече — отличный способ снять стресс…
— Не хочешь спуститься поужинать? — спросила я.
— Не-а, — он лег на кровать лицом вниз, зарылся в подушку, — нет аппетита.
— Ну смотри.
Я уже собиралась выйти и закрыть за собой дверь, когда Кир приподнялся:
— Таис…
— Что?
— Марк… Не говори ничего. Хорошо?
Он смотрел на меня и ждал. Выбора у меня не было.
— Не скажу. Если вы оба такие дураки, мучайтесь дальше. Можешь быть спокоен.
Он вздохнул с явным облегчением. И, закрывая дверь, я подумала, что человеку иной раз надо совсем немного.
Марк пришел под вечер. Я доедала десерт, когда он вошел в ресторан. Снял пиджак, молча сел за мой столик и выпил залпом полстакана муската. После этого щеки его немного порозовели, он откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.
— Ну как? — спросила я осторожно, — все живы?
Он приоткрыл один глаз.
— Простите, Таис, сейчас я немного не в состоянии оценивать ваше чувство юмора.
— Да я и не шутила. Никаких… инцидентов?
— Нет, все тихо. Старик Бутур распорядился поставить круглосуточную охрану и запретил спускаться к сервам. Даже если они захотят, больше вреда им не причинить.
— Отлично!
— Не очень отлично, — не разделил моего оптимизма Марк. — Точнее, все осталось паршиво ровно в той же степени, что и было. Кир уехал?
— Уезжает завтра. Сегодня рейсов не было.
— Хорошо.
— Вы по-прежнему считаете, что способны понять ошибку в церебрусе без чародея?
— Вполне. Пусть мне не проникнуть в устройство их проклятого зачарованного мозга, я все равно могу сопоставить факты и придти к выводу, который объяснит, что именно стряслось с сервами. А когда будет очевидна причина, можно будет подумать и над путями ее решения. Ведь так?
Марк машинально схватил мой бисквит и стал в задумчивости его жевать.
— И как? Есть сдвиги?
— Не очень-то, — признался он, — но кто-то говорил, что отрицательный опыт — тоже опыт… Я провозился с ними целый день.
— И чем вы занимались?
— Любовался ими, конечно, — Марк спохватился, положил обратно надкушенный бисквит, я фыркнула. — Отдавал им команды и смотрел, как они их исполняют. Засекал время, сравнивал…