Она замолчала.
Тим не знал, что говорить. Лучше бы сестра плакала, истерила. Так бы можно было успокоить. А что делать с этим молчаливым ужасом?
В этот момент велодрезина выехала на станцию. Луч фонаря выхватил название: «Портленд роуд».
— Сонь, мы почти на месте. Если Грей прав, то в следующем перегоне надо искать служебный проход на Уоррен-стрит.
Говорить по делу было проще.
* * *
Птичник спал. Вороны Ока, привычно спрятав головы между крыльев, дремали на ветках и в клетках. Листья если и колыхались слегка от ветра, то делали это бесшумно. Мирная, спокойная ночь. Что же так насторожило комтура?
Макс напряженно вглядывался в темноту. Годами тренированным чутьем уловил он едва различимое, нет, даже не движение, а лишь легкий намек на него. Мгновение, и комтур оказался на другом конце птичника. Там, в глубине, в зарослях кустарника с невыговариваемым названием сидела Нокс.
Напряжение ожидания, раздражение от разговора с Верховным, неуместные воспоминания, — всё это вылилось в совершенно безобразную тираду.
— Ты! Что тебе здесь нужно? — Макс шипел на животное похлеще заправского кота. — Тебе обязательно во всё совать свой нос? Ты же была там! Могла его остановить! Могла спасти! Но нет, как же. Вы же не вмешиваетесь. У вас вечная судьба, рок. Чем помогло твое бездействие? Кому от этого стало лучше?
Нокс не реагировала. Маленьким серым сфинксом смотрела она на комтура. Два безжалостных желтых огонька в темноте.
— Что ты на меня уставилась? — не унимался Макс. — Не смей прикидываться обычной кошкой! Даже дети не верят в твою обычность. Пришла шпионить? Да сколько угодно. Шпионь. А потом беги к своему невменяемому хозяину. Расскажи ему, как комтур Макс попытался спустить с тебя шкуру!
Неприятная сцена кошке порядком надоела. Медленно она поднялась, потянулась и, так же не торопясь, двинулась прочь от комтура в сторону здания.
Гнев уступил место стыду.
— Нокс! — позвал было Макс, но было поздно. Серая тень скрылась за дверью штаб-квартиры.
— Нокс, подожди, — прозвучало безнадежное, почти отчаянное.
Комтуру плохо давалось признание собственной неправоты. Пусть даже не прав он был в отношении животного. Хорошо, что извиняться перед хвостатой не пришлось. Гордость Макса вряд ли позволила бы ему объясняться с пушистой.
Несмотря на все обвинения, комтур отчетливо понимал, что повлиять тогда на ситуацию Нокс могла очень условно. Добежать до Эреба? Пусть бы она и успела, но где гарантия, что тот бы пришел до того, как всё закончилось? Нигде.
Да и, по-хорошему, ни Нокс, ни Эреб не несли ответственности за действия Грея. Если кого и нужно было винить, то только самого комтура. Не разглядел, не предугадал, не заметил очевидных знаков. Никто в Оке и не думал обвинять в случившемся Макса, но это и не важно. Сам себя он винил за них за всех, вместе взятых.