— Конечно, я была права! Я же всегда права!
— Это я всегда прав. А дразниться нехорошо! Тем более маленьких дразнить! И кто тебя только воспитывал?!
— Тоже мне, маленький нашёлся. Господи, ты это видишь?
— Что? Где? — удивился Тим.
— Да вон же, вокруг камней! Искры голубые, да как ты не видишь-то? Их же море!
Тимоха старался изо всех сил, но разглядеть искры не получалось.
— Похоже, это ваша с Окуляром тема.
— Мелкий, мне надо туда, за ограждение, ближе!
— Э, нет! Даже не думай! Мы, конечно, завязываем с поездками сюда, но депортация в мои планы вообще не входит! Так что давай, договаривайся с ним на расстоянии!
— Какие мы нежные, депортации испугались! Ладно, законопослушная зануда, отойди!
— В смысле, отойди?
— В прямом! Можно отойти в кривом?
— Без понятия. Зачем отходить-то?
— У меня с Окуляром интимный разговор.
— То есть туристы тебя не смущают, а я смущаю?
— Да ты послушай только этих туристов!
Тим прислушался.
«Bello!», «Magnifico!», «Maravilloso!». Со всех сторон. Удивительно, откуда так много испанцев? Наверное, сразу несколько автобусов с испанскими экскурсиями приехало.
— Ладно, я понял. Разговаривай со своим желейным другом, я вон там пойду на травке посижу.
— Молись, чтобы этот друг тебя не услышал. Сомневаюсь, что ему понравится быть желейным.
Надо отдать Соне должное, наговорилась она минут за десять.
— Ты готова? Всем козней настроила? Можем ехать домой собирать чемоданы?
— Почти. Дай мне немножко времени, я хочу здесь посидеть.
— Сиди сколько надо.
Так они и сидели в тишине, разглядывая древние камни. Вдруг Соня вскрикнула.
— Мелкий, смотри, это же Маляк! Смотри же!
Соня показывала на черную кучку перьев на вершине одного из трилитонов.
— Сонь, без обид, с чего ты взяла-то, что это Маляк? Ты отличаешь воронов в лицо теперь?
— Конечно! Они же разные абсолютно. Погоди, то есть ты не отличаешь?
— Нет. И я тебе больше скажу, процентов девяносто девять так населения планеты имеют ту же проблему, что и я!
Но Соня его уже не слушала, она бежала к ограждению.
— Маляк!
Кучка перьев встрепенулась, расправила крылья и полетела прочь от Стоунхенджа. Тим спешил к Соне. Он боялся, что она расстроится. Но нашел сестру безмятежно улыбающейся.
— Они меня услышали, мелкий! Они меня услышали!
Эреб сидел в камере у Грея. Разрешения ареопага на допрос у него не было, никто в принципе не знал, что он находится на территории штаб-квартиры. Но ему было плевать. После того заседания с Оком Хранителя ничего не связывало. Верховный приходил в архив мириться. Примирение переросло в угрозы выселения. Аргумент простой: не хочешь быть частью Ока, не можешь быть частью архива Ока. Эреб выгнал его взашей. Око теперь существовало для Хранителя постольку-поскольку. Он занимался исключительно своими делами, и к Грею его привело самое личное дело из всех возможных. Последние часа четыре это дело не двигалось с мертвой точки.