— Мечтаешь побыстрее избавиться от меня, Николас? — сделала акцент на его греческой вариации имени, — а я так надеялась, что ты соскучился! — последнее слово я буквально выплюнула ему в лицо, после чего не выдержала и со всей силы толкнула мужчину в плечо. — Буду здесь столько, сколько понадобиться, если, конечно, у Алехандро не возникнет желания отвезти меня к себе.
Заметила, как неожиданно вытянулось лицо Ника. Он даже перестал потирать то место, куда я его стукнула, яростно сжимая и разжимая кулаки.
— Неугомонная сука! — выкрикнул Ник с такой злобой, что я невольно отошла на шаг. — Мало тебе того, что уже произошло? Хочешь продолжения?
— Я ничего от тебя не хочу! — ответила с дрожью в голосе, стараясь сохранить уверенное выражение лица. Мне было страшно видеть Ника таким. Его брови сошлись на переносице, губы нервно подрагивали, глаза стали почти черными, а отросшие с последней нашей встречи волосы упали на лоб непослушными волнистыми прядями. Сейчас он больше походил на отца-грека, чем на мать, а бешеный южный темперамент окрасил его лицо неповторимыми пугающими эмоциями. Неприкрытая ярость и ненависть сквозили в каждом движении, отчего мне становилось только хуже.
Почему мы никак не можем нормально поговорить? Что с нами не так?
— За что? — тихо спросила Ника, стараясь не расплакаться. — За что ты меня так ненавидишь?
Он отпрянул, прорычав что-то нечленораздельное.
— За то, что не могу простить! — ответил тихо и отвернулся на дрожащих ногах.
О чем еще можно было говорить? Я выяснила для себя все, что хотела, не так ли? Только почему же до сих пор так больно?
— Николас? Лика? — с крыльца дома нас звала Елена, опирающаяся на руку Алехандро. Заметив меня, девушка поспешно спустилась со ступенек, оставив спутника в одиночестве, и пошла к Нику.
— Что он от тебя хотел? — спросил грек, неприятно растягивая гласные.
— Спрашивал о случившемся и твоем участии во всем этом, — соврала Александру первое, что пришло на ум.
— И что же ты ему рассказала? — поинтересовался он, складывая на груди руки и холодно улыбаясь мне.
Я задрала голову, чтобы достойно встретить взгляд черных глаз. Этот наглый верзила был на полторы головы меня выше.
И почему я думала, что все греки — низкорослые?
— Что ты тряс меня за плечи и обвинял в том, что я аферистка, мечтающая о твоих деньгах и о тебе самом, что же еще?
Этот день был слишком долгим и так утомил меня, что никакое самообладание бы не выдержало, а тем более мое. Нахамить этому греку сейчас ничего не стоило, а желание задеть его стало практически ощутимым.