Праник усмехнулся. И поймал себя на мысли, что действительно раздумывает над тем, чтобы прийти завтра. Потом, наверное, придется прийти еще через день. Потом еще. Может, ему даже предложат постоять в очереди, или внезапно выяснится, что имущество его куда-то запропастилось. К весне пообещают найти… И значит правы эти вертухаи, не считая его за человека.
— Суп вчерашний будешь?
— Чего? — не понял часовой. — Ты, это, — погрозил пальцем, — смотри!..
И не успел опомниться, как оказался с вывернутой за спину рукой, бережно удерживаемый Праником за неосторожно вытянутый указательный палец.
— Суп, говорю, вчерашний будешь? — повторил Праник и придал охраннику ускорения коленом. — Завтра приходи!
В таком положении они и поднялись наверх. По ступеням побрякивал перекинутый через шею автомат. Неудобно стрелять одной рукой на полусогнутых. Да и пальчик, наверное, больно.
В кабинете у бригадира дым стоял коромыслом. Несколько керосиновых ламп освещали заваленный объедками стол, пьяные лоснящиеся физиономии. Во главе гульбария восседал Салоп. Пышнотелая стряпуха, получив увесистый шлепок по жопе, ставила перед бригадиром дымящуюся миску щей. Кто-то накручивал патефон в углу, кто-то отчаянно матерился, привстав со стула, видимо произносил тост. В воздухе плыла плотная взвесь табака и перегара.
— Вечер добрый! — вежливо поздоровался Праник. — Приятного аппетита.
Присутствующие обернулись к нему, повисла неловкая пауза. В наступившей тишине сучил ножонками незадачливый часовой, шипел от боли и унижения.
— Мне бы вещички забрать, — вздохнул Праник. — Увольняюсь я…
Некоторое время Салоп фокусировал мутный взор, бессмысленно хлопая ресницами, затем побагровел и взревел дурниной, хрястнув кулачищем по столешнице. Если опустить подробности, суть его высказываний справедливо сводилась к следующему: зачем ему кормить роту дармоедов, если те не могут обеспечить в хозяйстве элементарный порядок, и всякий, кто ни попадя, может вот так вламываться в кабинет и мешать принимать пищу.
Впоследствии анализируя происходящее, Праник понял, что совершил серьезную ошибку. Ему следовало либо терпеливо и понуро клянчить свое имущество обратно, либо, уж если попер на рожон, так идти до конца, не ограничиваясь полумерами. А вышло, что он задрался и отпустил контроль над ситуацией. Пришпорил коня и бросил вожжи.
Праника быстро скрутили, выволокли во двор и принялись воодушевленно пинать всем собранием. Слабым утешением являлся тот факт, что присутствующие толкались, мешали друг другу и лупили куда попало. Сопротивляться Праник не пытался, чтобы лишний раз не злить показательно отрабатывающих харчи вертухаев. Да и не больно-то подергаешься под дулами автоматов. Лежал, закрывая голову руками и стараясь не потерять сознание. Некоторые сделали по несколько подходов, стараясь отдышаться в сторонке, но, в целом, устали быстро. Сказывалось изрядное возлияние и обильная жратва накануне. Праника оставили лежать в придорожной канаве, пообещав «в следующий раз открутить башку». Рассасывалась толпа зевак: представление закончилось, завтра рано вставать.