Сознание возвращалось постепенно, как набегающая на берег волна. Сначала вдалеке, как односложный рокот, послышались голоса. Затем они стали различимы, и Стольник уже мог понять смысл разговора. Но глаза все равно открывать не хотелось. К тому же, если до сих пор живой, значит, с закрытыми глазами безопаснее.
– Без анализов тут не определишь, чем его отравили, но, судя по составу рвотной массы и зелено-желтым сгусткам, что-то достаточно токсичное… – вещал густой баритон.
– Не помрет? – раздался обеспокоенный голос Прапора.
– Если не умер до сих пор, то уже вряд ли, – обнадежил баритон. – Нужно в больницу класть, там изучим в надлежащем виде.
Мужской голос слегка картавил.
– Люблю, Максимыч, твой докторский оптимизм, – усмехнулся Прапор.
Смысл сказанного был понятен не полностью, но интуиция подсказала, что опасности нет, и Стольник медленно открыл глаза.
– О! Очухался, – то ли удивился, то ли обрадовался Прапор.
Над Стольником нависли две головы: одна Василько, а вторая принадлежала старичку со впалыми щеками, редкой сединой, острой бородкой. Довершали портрет крупные роговые очки. Но особое внимание сразу привлекал бордово-красный нос. Местный народ дал доктору кличку Чехов.
– Больной, как вы себя чувствуете? – профессионально поставленным голосом врача поинтересовался старичок. От него веяло каким-то резким запахом.
Стольник не ответил. Не хотелось разговаривать, да и очень тяжелый язык не помещался во рту и совсем не хотел шевелиться для ответа.
Стоящие над ним люди тревожно переглянулись.
– Больной, сколько видите пальцев? – опять спросил доктор и показал три пальца. Будучи близоруким, он и других подозревал в этом, поэтому ткнул рукой почти в нос пациенту.
Надо ответить, а то видно, что они беспокоятся. Проще всего ответить аналогичным жестом.
Прапор и картавый снова переглянулись, но теперь уже с облегченным выражением лица.
– А сейчас? – сказал доктор и показал открытую ладонь.
Стольник, показав ладонь в ответ, решил еще и сказать количество пальцев словами, посчитав, что это им будет приятно.
– Пить, – получилось вместо «пять» тоже хорошее слово.
– Сейчас-сейчас, – засуетился врач. – Иваныч, что сидишь? Вода где?
Прапор выглянул за дверь и отдал команду:
– Света, воды дай. Не сильно холодной только.
– Вот молоко есть, пусть попьет, – раздался откуда-то издалека голос Светы.
Прапор вопросительно глянул на доктора. Доктор с невозмутимостью дзэн-буддиста кивнул:
– Пусть пьет. Если в прошлый раз не помер от молока, в этот раз, скорее всего, тоже не помрет. Думаю, именно молоко и вывело яд из организма.