— Как только надел пижаму, — жаловался он мне, — кончился мой идеализм. Стал бабой! Не могу на себя смотреть.
О работе жены говорил:
— Это же бог знает что! Кто только не идет к ней жаловаться!.. Ну народ! Каждый ищет, где полегче.
Сам же Иванчо не искал легких дел. Если бы не встретил Гергану, наверное, с него последнее пальто бы содрали. А когда люди требовали от него работу полегче или зарплату побольше, он улыбался и спрашивал: «Ну что, кончили? А теперь идите и занимайтесь делом? Извините меня, если нагрубил…»
Я почувствовал к нему симпатию с первой нашей встречи. Мне нравились шутки, которые он нет-нет да и отпускал по адресу своей жены, хотя делал это скрытно и несколько боязливо. На тексте одного из ее докладов он написал:
«Предполагается, что доклад будет прочитан в Народном театре в Софии, где соберется более пяти тысяч слушателей».
Гергана только снисходительно улыбалась. Относилась к мужу, как к малолетнему ребенку.
В цехе же его воспринимали не как начальника, а как равного себе, однако слушались, потому что дело свое он знал. За это его очень уважали, поэтому всегда выполняли и перевыполняли нормы. И все это спокойно, без шума и хвастовства, как в других цехах.
Было похоже, что и я ему нравился. Мы очень быстро сдружились. Вместе пили мастику с лимонадом. Это от него я узнал, что мастику хорошо пить с лимонадом.
Иванчо не знал о моей безнадежной любви к Гергане в прошлом. Думаю, что Гергана из гордости ничего ему не сказала. По крайней мере, ревности с его стороны я не почувствовал ни разу. Наоборот, он постоянно приглашал меня к себе домой в гости, любил, когда мы с Герганой заводили разговоры на политические темы. Я как-то подумал, а не притворяется ли он наивным и не разыгрывает ли нас с Герганой, чтобы внести в свою жизнь какое-то разнообразие? Крестьянская натура способна на многое… Когда жена его решила меня «спасать», я воспринял это как удобный повод выпить еще по одной рюмке мастики с лимонадом и посмеяться про себя над женским властолюбием.
— Слушай, — сказал однажды Иванчо, — сегодня вечером мы будем на Габере. Векилов наловил в Марице рыбы, а у меня припасена привезенная из села бутыль белого вина. Ты не увиливай, приходи! Иначе — дружба врозь!..
Новый город умел веселиться. Люди собирались на Габере, за вокзалом, на берегу Марицы. Это был высокий холм, покрытый дубовым лесом. С него открывался вид на город, химический комбинат, завод «Вулкан», поля, долину Марицы. Мы редко ходили туда, потому что нам удобнее было встречаться в закусочной за вокзалом, но иногда в летние дни все-таки поднимались сюда, на вершину, чтобы, как выражался Иванчо, «проветриться».