Жители города, разумеется, гордились Габером, рестораном, водопадом, низвергающимся через дубовую рощу, озером, плакучими ивами на его берегах. Гордостью их была и художественная галерея, созданная два года назад. Туристам показывалась и любительская обсерватория, перед которой возвышалась бронзовая композиция «Джордано Бруно на костре». Я не был знаком с автором этой работы, но знал, что это был очень одаренный скульптор и сейчас он работал над бюстом известного поэта. Этот бюст предполагалось установить на могиле поэта. В городе были установлены и другие произведения этого же скульптора, выполненные в камне или бронзе, но самой примечательной, по мнению Иванчо и Герганы, была мраморная фигура Венеры, что стояла на островке в центре озера. Сам скульптор сказал как-то, что эта работа — вершина его творчества. Не очень-то разбираясь в этом виде искусства, я соглашался, что обнаженная богиня с большим глиняным кувшином в руках выглядела как живая и привлекала внимание всех. Сидя на берегу, мы всегда слышали, как плещется вода, льющаяся из кувшина Венеры.
Я первым пришел на Габер. Смеркалось. Было тихо. Я сел поближе к берегу и попросил официанта накрыть стол свежей белой скатертью.
В противоположной части ресторана на возвышении всегда играл военный оркестр под руководством известного в новом городе капельмейстера. Как только капельмейстер появлялся на сцене, музыканты тотчас вставали, а публика аплодировала… После этого оркестр начинал греметь, а маэстро плавно дирижировал. Когда бы я ни приходил сюда, здесь неизменно звучал «Дунайский вальс».
Едва я устроился на берегу озера, как внизу, на аллее, показался Иванчо с висящим через плечо на ремне аккордеоном. В руках у него была бутыль с вином и корзина с продуктами. Следом за Иванчо вышагивало все его семейство — Гергана, двое детей и племянница, приехавшая в гости из села и жившая у них уже целый месяц. В доме Иванчо всегда гостил кто-нибудь из села. Родственники привозили бутыль вина, вареную курицу, несколько караваев сдобного белого хлеба и застревали в гостях на две-три недели. А ко всему прочему еще и критиковали Иванчо за то, что он совсем забыл свой родной край. Сейчас эта племянница притащилась сюда.
Как только они пришли, поднялся невообразимый гвалт. Мы соединили вместе два стола, чтоб можно было уместиться всем, и место для трапезы было готово. К моему удовлетворению, племянница оказалась молчаливой и необщительной, будто ее вовсе ничего не интересовало. Она лишь посматривала на обнаженную богиню в озере и стыдливо опускала глаза. От Иванчо я узнал, что через неделю собирается приехать и ее отец, чтобы повидаться с братом.