А я? Надо ли мне вообще думать о ней? Всю дорогу я думал об этом. Люблю ли я ее или ревную? А может, жалею? Или я просто тоскую по прошлому, по ушедшим годам? И все это из-за одиночества, безысходности, отчаяния…
Возможно, все пережитое ожесточило меня, но не настолько, чтобы я отказался от своего поколения, забыл Виолету, повернулся спиной к тому, что делали все. Мы остались хорошими парнями, даже признав свою вину, хотя и не были виновны. Мы приняли удар на себя. Когда нас обвинили в измене родине и делу коммунизма, мы решили умереть, как умирали наши товарищи в прошлом, — во имя родины, во имя коммунизма! У нас ничего не осталось. Мы потеряли свою любовь, свои семьи… Но будущее было за нами. Мы умерли за него, а сейчас рождались вновь, во имя этого будущего! Вот каким был наш оптимизм. Пройдут века. Наши потомки полетят на другие планеты. Но старая Земля останется планетой людей. Сюда будут возвращаться все, кто устал от скитаний. На ней мы построим коммунизм. Земля наполнена мудростью и страданиями. На Земле жил Ленин, жил Маркс. Жили и мы — Марин Масларский и Виолета Вакафчиева, грешница. В 1951 году мы пострадали. В 1956 году мы вновь вернулись на Землю. Я колешу по дорогам на своей машине. Виолета разносит книги. Мы плутаем. Но мы вновь обрели под ногами почву. И в этом наш оптимизм. Сражения еще не закончились. Октябрь отшумел, и Сентябрь прошел. Но сражения продолжаются. И в этом наш оптимизм, наша вера.
Я устал от дороги. Мне хотелось уснуть, забыть свои тревоги, ни о чем не думать. Но как? Километры бежали один за другим, и мне все казалось, что я застану Виолету на автобазе или хотя бы найду от нее записку. Я внушил себе, что она обязательно, где бы ни находилась, даст о себе знать. Она не может жить без меня, как и я без нее. У нас с ней одна судьба…
Вернулся я поздно вечером, как и обещал бригадиру Иванчеву. Он тут же сообщил, что меня искала Гергана. Оборвала все телефоны. Звонила через каждый час. Сказала, чтобы я, как только приеду, немедленно разыскал ее.
Мне вовсе не хотелось видеть Гергану. Я знал, что она скажет.
Пока я умывался под краном, опять зазвонил телефон. Я понял, что на этот раз мне не отвертеться. Она была сильно взволнована. Попросила сейчас же зайти к ней. У меня не было никакого желания идти в административный отдел, но пришлось сделать это.
Гергана встретила меня озабоченной. Оказалось, что ей нужно было отправить какой-то багаж в Пловдив. Спросила, не предвидится ли у меня, случайно, поездки в Пловдив… Она говорила об этом озабоченно, делая вид, что ничего не знает о Виолете. В конце разговора, однако, не выдержала.