Мы обошли огороженный колючей проволокой участок писателя Г., весь засаженный цветами, малиной и смородиной, из которой жена писателя готовила особое вино с витаминами. В глубине виднелась красная крыша постройки с двумя трубами и зелеными деревянными ставнями на окнах.
— Швейцарский стиль, — шепнул мне Зафиров. — Снег на крыше не задерживается. Кабинет у него наверху, вон те слуховые окна…
Посаженная на цепь собака бросилась к ограде и начала на нас лаять, но Зафиров меня успокоил:
— Она не кусается! Только пугает… А писатель целыми днями сидит под плакучей ивой, курит трубку и думает… Иногда пишет, но редко. Думает под ивой, а пишет наверху, в кабинете… Крупный, так сказать, реалист…
Собака, наткнувшись на колючую проволоку, отскочила и завиляла хвостом, ожидая от нас какой-нибудь подачки. Но Зафиров предупредил меня, чтобы я ничего не давал ей, так как писатель всегда очень сердится — боится, как бы не отравили собаку, потому что здесь проходит много разных людей, а собака перед всеми виляет хвостом и доверчиво раскрывает пасть.
— Д. еще не начал строить, — продолжал Зафиров, — но колодец уже выкопал. Он показывал мне свой план. Чудесный план… Смотри, как дети на природе играют! — Он остановился и с улыбкой показал на мальчишек, которые лазали по вязу, будто обезьянки в зоопарке. Выше всех, конечно, забрался мой Иван и что-то кричал мне, но я ничего не мог понять, согнувшись в три погибели под тяжестью опрыскивателя.
— Какой воздух! — говорил Зафиров. — Какой вид! В Швейцарии ничего подобного нету!.. Дыши глубже!
— Да, ты прав, — сказал я, — только вот опрыскиватель что-то мокрый стал, как бы раствор не вытек.
— Не вытечет, брат. Мы уже пришли.
И он начал звать свою жену, улыбаясь до ушей:
— Цанка, поди сюда, возьми багаж! Здорово, правда?
Согнув широкую спину и подоткнув юбку, Цанка уже собирала камни и ничего не слышала.
— Смотри, брат, — продолжал восхищаться Зафиров, показывая мне на заросший чертополохом каменистый участок. — Через год, если не раньше, здесь будет настоящий рай!
Где-то позади нас тащились свояк и Еленка, окружив мою жену, пыхтевшую и проклинавшую меня за то, что я их оставил.
Но, как всегда, природа смягчает самое скверное настроение у людей, облагораживает их. Так произошло и сейчас. Как только мы собрались на участке, радость наша пышно расцвела, будто мы были птицами, вырвавшимися из своих клеток на волю. Каждый делал все, что ему вздумалось. Я начал опрыскивать терносливу, подвергшуюся нападению гусениц и тли. Зафиров давал детям указания, куда сносить камни, чтобы сложить общую большую горку, а не несколько маленьких. Женщины неподалеку от вяза занялись разведением костра, чтобы сварить обед. Только свояк и Еленка все разглядывали найденную случайно в траве какую-то божью коровку и забавлялись, как влюбленные, но скоро и они переключили, как и все мы, свое внимание на камни.