– Кинортас…
Затем он поднял голову:
– Когда-нибудь мы обязательно с ними встретимся! А теперь – награды за отвагу!
Последняя фраза вызвала живой интерес. Теперь по залу пронесся тихий рокот, а не торжествующие крики, которыми приветствовалось все остальное в эту ночь, и наступила тишина.
– Эта война состояла больше, чем из двух битв. Их было три, и в первую мы оставили поле боя раньше сатрианцев.
Роупер замолчал и поднял руки, как бы пытаясь остановить те добродушные насмешки, которые сразу же последовали за этими словами. Люди смеялись над тем, что долгое время он считал своим величайшим позором. Но теперь можно было выдохнуть – тот пропитанный дождем день окончательно ушел в прошлое.
– Первую битву нельзя назвать славной, но доблесть, проявленная в самой безнадежной ситуации, стоит дороже любой другой. Нет никаких сомнений в том, что сегодня в этом зале было бы гораздо меньше празднующих, если бы не поступок Прайса Рубенсона. А возможно, нам было бы не до праздников вовсе. За убийство графа Уиллема, в то время как остальные уже поглядывали в сторону холмов, я вручаю ему знак награды за отвагу!
Раздался одобрительный рев.
Роупер повернулся к Прайсу и кивком подозвал его к себе. Прайс встал под радостные ликующие крики и подошел к Роуперу. Он уже привык к тому, что вызывал восхищение со стороны других воинов, поэтому на лице его не дрогнул ни один мускул. Подойдя к Черному Лорду, он опустился на одно колено, поднял руки и наклонил голову. Роупер возложил левую длань на голову Прайса, а в правую взял серебряный браслет. Прайс уже носил по одному такому браслету на каждом запястье, и Роупер добавил третий, закрепив на правой руке легионера.
– Редкая награда за редкое мужество, – сказал он, разглядывая глядящего ему в глаза Прайса. – Была б моя воля, я бы дал тебе две.
– Для меня честь получить даже одну, милорд, – сказал Прайс, у которого их было уже три.
Рекордом, который поставил Рейнар Высокий, были четыре награды за отвагу. Грей уже поделился с ними историей о том, как Рейнар погиб восемьдесят лет назад, заслужив свою последную награду. На то, чтобы заработать четыре, у него ушло сто двадцать лет жизни. Прайсу же едва исполнилось сорок.
У Грея, прожившего больше ста сорока лет, наград было всего две.
Как и у почти столетнего Уворена.
Роупер помог Прайсу встать, и они обнялись. Возвращался к своему месту Прайс под гром аплодисментов.
– У меня есть еще одна, – объявил Роупер. – Имя того, кто ее заслужил, не секрет для тех, кто был на Гитру, но прежде я должен еще раз выразить уважение Прайсу, так же как и Грею Конратсону.