Я был довольно неплохим мечником, и мне казалось, что я неплохо разбираюсь в тактике, но, когда меня повысили до полноценного легионера, мне подумалось, что это какая-то ошибка. Я был в ужасе от того, что может случиться, когда я пойму, что умираю. Я же обязательно опозорюсь. Мои сверстники выглядели такими спокойными, такими непринужденными, а я знал, что я трус…
Но все изменилось после первой битвы. Мой лучший друг по хасколи – парень одного со мною возрата – был пронзен в грудь копьем и рухнул рядом. Вам знакомо это чувство, милорд. Вы своими глазами видели, как в вашего отца попала стрела, и были вынуждены скакать за ним прямо в толпу врагов. Могу предположить: вы чувствовали то же самое, что почувствовал я в тот момент, когда мой друг Колбейнн упал.
Я помню только ярость… чистую ярость. Я никогда не был настолько ошеломленным. Я был полностью, совершенно одержим. Я отрубил голову сатрианцу, нанесшему удар, и потащил умирающего друга в тыл прямо через боевые порядки…
Грей вдруг умолк. Роупер знал, что его нельзя подгонять, и терпеливо ждал продолжения. Хелмиц закончил есть и отложил миску в сторону, уставившись на огонь.
– Он понимал, что умирает, – продолжил рассказ Грей, – и я ничем не мог его обнадежить. Кровавая пена шла из раны и изо рта. Ничего уже нельзя было сделать. Я просто встал на колени рядом и говорил – что я здесь, что я рядом с ним и что он умирает с честью…
Лицо Грея задрожало.
– А мой друг, Колбейнн… он был таким спокойным… Он понимал, что ему конец, и нисколько не переживал. Просто смотрел на меня и пытался улыбаться. Он сказал, что знает теперь: когда приходит смерть, с ней можно примириться. И что это очень легко…
Грей глубоко вздохнул, не отрывая взгляда от костра, потом сел немного прямее.
– Воспоминание о друге поддерживает меня и придает мне сил уже больше сотни лет. Колбейнн был героем. Кто знает, может, на самом деле он был в ужасе и сказал так, чтобы поддержать меня? В любом случае его пример служит для меня вдохновением. Но мне хочется верить, что он сказал правду. Смерть – это не страшно, потому что, когда она приходит… когда у тебя не остается другого выбора, с ней можно примириться.
Он наконец посмотрел на Роупера и улыбнулся:
– Я верю в это. Помните о моей мечте? О той цели, ради которой я живу? Рейнар Высокий научил меня тому, что самоотречение позволяет встретить смерть с готовностью, а Колбейнн показал, что можно спокойно принять даже самое суровое испытание. В свой последний день я хотел бы проявить готовность Рейнара и стойкость Колбейнна. Если у меня получится, я буду считать, что с честью выполнил самую главную работу своей жизни. Пойдемте, милорд, – сменил он вдруг тему. – Последуем примеру Уворена.