В добольшевистской Москве было в году два знаменательных момента, переживание которых способно было заронить в душу неизгладимые впечатления. […] То были – Пасхальная ночь и Татьянин день (Огни. 1924. 28 янв. № 4).
Впрочем, у эмигрантов уже может возникать легкое удивление, и даже сомнение в правомерности, уместности празднования православных или традиционных русских праздников, отличающихся от католического календаря. Связанные с православной и католической традициями религиозно-календарные несовпадения – одна из сложных, болезненных сторон процесса адаптации многих эмигрантов в приютивших их неправославных странах, поскольку такие календарные расхождения вызывали естественный как психологический, конфессиональный, так и бытовой дискомфорт (напр., хронологические несовпадения поста, пасхи и др. праздников) для православного эмигранта, привыкшего определять, отмерять свой ритм жизни в России церковно-православным календарем:
В ночь, под «старый» Новый год – 13 января… союз писателей устроил встречу Нового года. Собралась многочисленная русская колония. […]…немножко странно было «встречать» Новый год, когда все знали, что новый год уже наступил тринадцать дней тому назад… (Огни. 1924. 21 янв. № 3).
На этом фоне культурно-религиозных событий, сохраняющих свой жизнеорганизующий статус в эмигрантском быту, резким контрастом выглядят сообщения из СССР о попытке «вытравить» из советского быта религиозные праздники, их атрибутику (и их словесные обозначения). Обычно мероприятия, направленные на борьбу с религией, русскими традициями сразу же становились объектом обсуждения и осуждения на страницах эмигрантских газет, воспринимаясь эмигрантами как знаки кощунства по отношению к традициям, православию со стороны нового, большевистского, правления:
В селе Маче (Ср. [едняя] Волга) «кулаки» подожгли дома четырех колхозников-безбожников, которые на всех собраниях разъясняли вред Пасхи и других религиозных праздников (Младоросская искра. 1932. 12 июля. № 20).
Перед рождественскими праздниками в Москве была начата спешная агитация против празднования Рождества. […] В сочельник в Москве предполагался грандиозный карнавал безбожников и комсомольцев, но из-за сильного мороза вся эта затея большевиков лопнула (Сегодня. 1930. 1 янв. № 1).
Большинство населения СССР решило отпраздновать Рождество по ст. [арому] стилю, т. е. 7 и 8 января. В связи с этим особенно обострилась антирелигиозная работа большевиков и вся советская печать полна самых диких и нелепых призывов против «старого Рождества»