– Вы знаете и моего мужа? – Я повернулась к ней, комкая в руках платок.
Эмоции переполняли, сердце трепыхалось в груди, и я не знала, чего мне больше хочется: мчаться сломя голову подальше от этой странной женщины или сесть рядом и заглянуть под капюшон. Но в то же время при одной мысли об этом становилось жутко и слабели колени.
Словно уловив мою нерешительность, незнакомка похлопала ладонью по бортику бассейна:
– Не бойся, дитя. Сядь рядом.
– А вы не будете больше брызгаться водой и швыряться камнями? – с подозрением спросила я.
Капюшон качнулся туда-сюда.
– Сядь! – сказала она так настойчиво, что я невольно подошла ближе.
Я почувствовала, как обжег шею угольно-черный кулон, и, посмотрев вниз, увидела, что он приподнялся, точно его притягивал к себе какой-то магнит. Магнит, которым была странная женщина в фиолетовом одеянии. Она знала мое настоящее имя и прошлое моего мужа.
Оракул?!
Догадка пронзила, подобно молнии. Я плюхнулась рядом, подвернув полы ханьфу.
– В жизни будет еще много невзгод, – донеслось из-под капюшона. – И тех, что холодят, как вода, и тех, что ранят, как камни. Но и тем и другим свойственно заканчиваться. Помни об этом, малютка-воин.
– Почему вы назвали меня воином? – спросила я, заглядывая в черную тень, но снова ничего не увидела, зато услышала сухой смешок.
– Потому что ты уже боролась за свою любовь, – последовал ответ, и желтые цепкие руки снова вынырнули из широких рукавов. В пальцах замелькали длинные красные нити, сплетаясь в тугие узелки. – И придется побороться еще. За любовь, – один узелок появился и повис на плетеном шнурке. – За счастье, – появился и второй узелок. – За благоденствие на земле, – а вот и третий готов. – И за свое дитя.
Она затянула четвертый узелок, внутри меня все заныло и свернулось в такой же узел. Я наконец догадалась, с кем меня свела судьба.
– Что вы знаете?! – с придыханием воскликнула я. – Умоляю, скажите! Ведь я… мы… мы как раз приехали, чтобы выяснить…
– Мне это известно, малютка-воин. Именно поэтому я здесь.
В паучьих пальцах замелькали узелки. Оракул перебирала их быстро-быстро, как четки, бормоча под нос:
– То не узелки, то плод завязывается. Завяжись, не развяжись, с каждым днем прибывай, полней возрастай. Начинаю, приступаю, дитя заклинаю. Волосы как у отца, глаза как у матери, в руках сила, в ногах прыть, сердце призвано любить. От той любви не будет войны, от тех очей утихнет звон мечей. Вижу ясно, слово крепко… – Женщина вздохнула, и меня окатило холодком.
Паучьи лапки перестали мельтешить, теперь в них оказался браслет с узелками.