Княжич стоял и молчал, а из глаз его текли слезы. Он стеснялся их, но ничего не мог с собой поделать.
– Скажи хозяйке, – продолжал хрипеть Серый. – Что волчишка подвел, не смог, и…
Волк дернулся и замер. И только легкий осенний ветерок шевелил длинную пушистую шерсть доброго, преданного зверя и боевого друга.
– Он ушел, – медленно проскрипел леший. – Он уже далеко от нас.
– Он умер? – немного отрешенно спросил Иван, но Аука молчал, и тогда юный княжич прошептал себе под нос: – Да. Он умер.
Аука поднял измазанную в крови Перумову кувалду и пошел дальше, больше не останавливаясь. Иванушка посмотрел по сторонам, пару раз рубанул мечом по разлапистой ели, накрыл свежесрубленными колючими ветвями тело волка и прошептал:
– Я вернусь и похороню тебя, мой друг. Если бог даст…
С унынием в сердце он поплелся за лешим, подволакивая за собой длинный и несуразный меч самого Атиллы.
Шли долго, даже рука затекла, но меч бросать нельзя было. Сражаться-то чем? «Кувалду Перуна даже леший с трудом несет, а мне и подавно не поднять будет», – размышлял Иван, поглядывая на живую человекоподобную корягу.
Больше явных врагов не попадалось, за исключением сотен толстых ворон, постоянно кружащих над урочищем и головой. Они собрались в плотную тучу и громко кричали в прозрачной вышине осеннего леса.
– За нами огляд установлен, – проскрипел леший. – Под присмотром мы.
Ивашка в другой раз даже рассмеялся бы, но сейчас, понюхав крови, княжич озабоченно зашептал:
– Откуда пригляд сей?
– Вороны, – просто скрипнул Аука. – Этих никудышных птиц владыка шибко жалует. Они смотрят.
Ивашка задрал голову и долго слушал гвалт пернатых соглядатаев, разинув рот.
– Какие-то они дурные, – сказал Иван, поправив съехавший на ухо шлем.
– Путь, вот он, – заявил Аука и первым ступил на древние камни.
Впереди забрезжил просвет в плотной растительности, и теперь каменная тропа хорошо просматривалась.
Чернобог возник внезапно.
Он стоял чуть в стороне от дороги за заросшей мхом сосенкой, внимательно рассматривая Иванушку с несуразным двуручным мечом. Что-то в облике этого парня рассмешило владыку мертвых, видимо, он посчитал, что этот изнеженный недоросль не представляет для него никакой угрозы.
Чернобог щелкнул пальцами, и мгновенно исчез, вернувшись на поле битвы. В лесу проявился нарастающий гул. Вороны продолжали крутить над лесом живое каркающее колесо, которое становилось все шире и темнее. Крики ворон нестройным хором неслись из тысяч орущих глоток. Они слились в постоянный гвалт, хоть уши затыкай, но приближающийся гул возник по другой причине.