– Потерпи, милый, – крикнула ведьма.
Никто не обратил внимания на выкрик девушки. Смеялось и кричало много народа – праздник! Но медведь встал, как вкопанный и рыкнул в ответ. Ягода улыбнулась. Услышал! Услышал!
Сердце стучало в груди, ведунью бросило в пот, ведь она решилась на самое страшное. Но постепенно Ягода взяла себя в руки. Обратного пути не было, и она это отчетливо понимала. Она лучше умрет, чем не выполнит поручение Чернобога.
Преслава смиренно опустила глаза долу. Свадьба гуляла и шумела. Невесту смущали жаркие взгляды княжеского посадника. Эти его откровенные, бесстыжие взгляды жгли огнем. Невеста застыла как каменное изваяние, боясь пошевелить даже мизинчиком. О том, что бы попробовать пряник или попить воды, не могло быть и речи.
К тому времени Желан уже опрокинул три чарки медовухи и, от этого Преславе становилось еще страшнее.
Гости гудели, хохотали – бородатые мужики хлопали друг друга широченными ладонями по натруженным спинам. Все были пьяны и веселы. Грубо сколоченные столы ломились от угощений. Изысков не было, но дичи, рыбы, каш и хлебов хватало. Женщины тянули тоскливую песню. Получалось у них не очень красиво и вразнобой, и вдруг раздался зычный голос кузница Радима:
– Спой, Преслава! – Все песни сразу затихли, смолкла свадьба. – Спой, певунья для своего молодого мужа – моего сына!
Радим с гордостью посмотрел на Желана и, обернувшись к народу, крикнул:
– Видали? Все знают моего сына! Силен, сноровист, лучший кузнец! Все об этом знают!
Жених от таких слов приосанился, выпячивая грудь колесом, зыркнул глазами на свою невесту, мол, слыхала, о чем тятя говорит! То-то же!
Скромница Преслава молчала.
Чья-то нетвердая рука наливала пьяную пенистую медовуху в чарку шатающегося Радима. Хмельной напиток расплескался через край. Липкая жидкость попала за шиворот и спины ближайших мужиков. Те вскинулись, незлобиво закричали, дружки жениха заржали, как дикие кони.
– Тихо! – голос Радима перекрыл шум вновь заголосившей свадьбы. – Пой, Преслава! Пой!
Невеста робко покачала головой – она не хотела петь – боялась этих пьяных бородачей, а более всего – своего будущего свекра и, конечно же, Желана, своего суженного.
– Пой! – угрожающе заклокотал Радим.
И Преслава сдалась – начала, как всегда, робко и тихо, но с каждой новой строкой голос ее крепчал, и уже скоро ни одна живая душа не могла оторваться от чистого девичьего напева о ярком солнышке, о любви птахи к небу, о переживаниях красной девицы на выданье.
– Прощайте родненькие тятя и мама, прощайте милые сестры! Ухожу в чужой дом, в чужой род! – пронзительно пела она.