Гости завороженно вслушивались в заунывный тягучий плач. Все боялись вспугнуть сотканный юной невестой прекрасный и трагический образ пойманной в силки птицы. От хрустального, удивительной красоты голоса даже у суровых крестьян подкатывал к горлу ком, бабы плакали, вытирая цветастыми платками слезы, сердобольные девки подвывали.
Преслава выдохнула и с последним ее напевом на свадьбу обрушилась гробовая тишина. Все потрясенно молчали – даже подвыпивших мужчин проняло, но скоро зашевелились, заохали, завздыхали.
– Чай не на поминках! – крикнул Радим и бросил хмурый взгляд на сына.
А гордый Желан с поджатыми уголками губ в полуулыбке, в полуоскале снисходительно взирал на гостей и родичей:
– Видывали? Какую я себе в жены певунью-молодуху добыл? Сокровище!
Свадьба вновь загудела.
Радим хоть и был свекром, а не женихом, но чувствовал себя на вершине славы. Хмельной и самодовольный он стоял между двух длинных столов и откровенно радовался своему успеху: сына женил на красавице, серебришко в коше водилось, родичи признавали его главенство, и вот даже посадник приехал. Почет! Великий почет!
Кто-то сильно и настойчиво дернул его за расшитый петухами рукав праздничной рубахи. Радим нахмурился в усы и медленно повернулся к этому неучтивому к его значимой персоне человеку.
– Кто посмел? – рыкнул он.
– Ты, Радим, чего распоясался-то? Кхе-кхе. Забыл наш с тобой уговор? Посадник за твоим столом скучает, а ты бахвальством упиваешься!
Седой староста Красатинки горячо нашептывал в раскрасневшееся ухо Радима, неприятно брызгая слюной на шипящих звуках:
– Главное! Главное скажи! Не запамятовал, поди что?
Шатающийся Радим наконец-то нашел в себе силы оттолкнуть от себя назойливого слепня-старосту.
– Не забыл я!
Радим повернулся к своим сватам и крикнул:
– Налейте мне чарку! Слово молвить буду! – новоиспеченный свекр заметил вскинувшиеся в любопытстве брови молодого посадника и нарочито торжественным голосом возвестил. – Слава новому богу!
Радим не к месту икнул и в полголоса добавил:
– Как там его, бога-то этого, зовут?
Застольные гости заволновались. Сельчане поняли, что Радим хочет подмазаться к посаднику и его людям.
– Вот! – протянул он. – А старым богам смерть!
Народ возбужденно зашептался, даже последовали протестующие выкрики, но недовольных быстро приструнили.
– Богохульство! – отчетливо выкрикнул древний старец, который посиживал в сторонке на полешке. – Не гневи Перуна, сына Сварога, покровителя кузнецов!
Радим в ответ хохотнул.
– А что мне сделается-то? Были бы Перун и его папенька на самом деле – не стоять бы мне тогда на этом месте! Кузнецы испокон века отправляли им мольбы! И где же нам от Перуна Сварожича толк и талан?