— Я так и понял, — подтвердил Ковалев. — Поэтому советую вам: вернетесь с курсов, попроситесь у командования в армейскую разведку.
— Зачем мне это?
— Сейчас скажу. Назначат вас в разведку и пошлют с группой человек десять в тыл противника. Километров за двадцать. Добывать разведданные. Положим, что вы хорошо справитесь с поставленной задачей и получите очень важные для командования данные. Но при столкновении с противником потеряете человека три, да двоих ваших ранят. Бывает же так?
— Конечно, бывает, — охотно согласился военный.
— Вот вы и пошли, пятеро, с хорошими разведданными и с двумя ранеными товарищами обратно к своим. А группа противника — за вами. Так ведь тоже бывает?
— Бывает...
— Значит, вам надо раненых нести и одновременно от противника отбиваться. А тут еще, как нарочно, продукты кончились... Подходите к болоту. Пересечь его — всего метров триста. Там и морошки можно бы поесть. Но болото чистое. Противник может подоспеть и перестреляет всех, как куропаток. Согласны?
Военный промолчал. Старички напряженно смотрели на Ковалева.
— И вы принимаете правильное решение: идти вокруг болота лесом. Далеко это, больше двух километров, но зато безопаснее. Вам очень тяжело — вы тащите на себе раненого товарища, который, может быть, уже не раз спасал вам жизнь, и чувствуете, что ноги у вас трясутся, пот льется градом, последние силы тают. И раненый стонет, ему нестерпимо больно, в горле у него сухо, и когда он приходит в себя — умоляет вас покончить с ним поскорее. Другой товарищ в таком же положении, он тащит второго раненого. Остальные трое отбиваются от противника, прикрывают вас. Но вот, наконец, вы обошли болото. Вас шатает от усталости. Вы и ваш товарищ кладете раненых на землю и собираетесь немного отдохнуть. И в это время на той стороне болота показывается противник. Вам становится ясно, что трое ваших товарищей, прикрывавших отход, убиты. Что делать? Пытаться уходить дальше с ранеными на спине — бессмыслица, через пятнадцать минут вы все будете валяться мертвыми под кустом, а боевое задание окажется невыполненным. Тогда вы принимаете единственно правильное решение: один уходит с разведданными, второй остается на краю болота прикрывать его отход. Остается на верную гибель. На верную, политрук.
Ковалев замолчал. Он медленно, словно по принуждению, полез в карман и вытащил из него кисет с махоркой. Не торопясь, свернул цигарку, посмотрел на старичков и как-то хрипло выдавил:
— Разрешите?
Ему никто не ответил. Тогда он закурил и глубоко затянулся.
— Вы не спросили о раненых, — сказал он политруку. — Прежде чем выстрелить, вам придется своими руками повернуть их лицом к земле... Не забудьте, политрук, что это ваши товарищи, люди, не раз спасавшие вас от смерти! — Ковалев снова затянулся. — Может быть, случится чудо — на войне и так бывает — и вы вернетесь в свою часть и доложите командованию о выполнении боевого задания. Вас могут даже наградить орденом, и правильно сделают. Но вы уже никогда ничему не будете радоваться чистой человеческой радостью. Вы отучитесь смеяться откровенным, беззаботным человеческим смехом. Вы уже никогда в жизни не будете таким, каким являетесь сегодня. Тогда, политрук, вы и поймете, чего заслуживают те, кто поднял руку на Россию.