— К людям, товарищ директор, я всегда отношусь по-людски. А это разве люди? Каждый день это помещение занято одними и теми же посетителями. Ходят, ходят, а болеть научиться не могут. Бестолочи!
— А может, они на самом деле больные?
— Я же сказал вам, что они еще не научились болеть. Поставьте им градусники, и у большинства температура окажется выше сорока двух.
— Так не бывает.
— В том-то и дело! Они по дурости так расстараются, что ртуть упрется в самый верх, где уже и делений на градуснике нет.
— И кто же они? — спросил, начиная понимать суть дела, Ковалев.
— Кулачье.
В кабинете врача, где стояли кушетка, маленький белый столик и два табурета, все сказанное Остреиновым получило полное подтверждение.
— Гоните их в шею и не принимайте больше! — посоветовал директор врачу.
— Не можем, — смущенно ответила молодая женщина-врач, Татьяна Николаевна Беляковская, — обязаны принять, раз приходят с жалобами.
Побывали в пекарне и столовой. И тут Ковалев понял, что самое страшное, с чем ему придется иметь дело, это недостаток продовольствия. На основных работах восемьсот граммов хлеба и семьдесят граммов рыбы ежедневно, три-четыре раза в неделю каша — не такой уж маленький паек, чтобы голодать. Но не для работы в лесу! Там этого мало! Ковалев невольно вспомнил, как у него до войны лучкисты съедали на лесосеке по четыреста граммов шпику и выпивали по термосу кофе. В один присест.
Директор грызет большой палец. «Что же можно придумать?» Ответа пока нет.
— Возьмите мои карточки, — говорит он заведующей столовой, — у меня норма, как у рабочих на основных работах. Я буду питаться вместе с ними. Что у нас осталось? — обращается он к Остреинову.
— Баня и мастерская по ремонту одежды и обуви.
— Веди в мастерскую.
В малюсенькой хибаре, площадью не больше пятнадцати квадратных метров, сидели трое. Один чинил конскую сбрую, второй — обувь, третий — одежду.
— Ну как, хватает работы? — обратился директор к мастерам.
— Сами видите... — показали работавшие на груды одежды, ватированных чулок, валенок, сапог, конской сбруи, из-за которых еле можно было разглядеть самих мастеров.
— Не успеваете?
— Работать нечем, материалу нет.
— Чего в первую очередь?
— Ниток и вару для дратвы, веревок для подшивки ватированных чулок, материальчика бы какого для заплаток на фуфайки и брюки...
— И все?
— Для начала...
Ковалев впился глазами в щелочки глаз Остреинова. По его лицу заходили желваки.
— Не достанешь через три дня — убью! — тихо проговорил директор.
— Нет уж, — спокойно возразил завхоз-комендант-техснаб, — если убивать, так подыщите причину повесомее. А этого добра через час доставлю в два раза больше, чем им надо. Чтоб до самой весны не пищали.