— Не согласен! Не может быть, чтобы лесоруба безысходно ждала старость с одной рукой на пояснице...
Ковалев принадлежал к категории тех людей, которые, даже упершись в стену лбом, долго не соглашаются с тем, что дальше хода нет. Если он встречался с неразрешимым вопросом — он страдал, страдал морально и физически. И искал, искал, искал выход.
Пешков пожал плечами и промолчал.
«Ляпнул, что не согласен, а конкретного предложить ничего не могу, — подумал про себя Ковалев. — Очередное проявление... Упрямство хорошо обоснованное... Неужели и у меня оно со временем перерастет в самодурство, как это бывает со многими директорами леспромхозов?»
Ковалев обозлился на себя и несколько раз ударил кнутовищем по металлическому передку санок. Кобыла, и без того бежавшая хорошо, рванула и пошла полным махом.
Вдруг директор натянул вожжи и остановил лошадь. Пешков посмотрел на него с удивлением.
— Есть выход, — тяжело проговорил Ковалев, рассматривая Пешкова с головы до ног, словно тот был виновником тупика, в который мысленно залез директор. — Конечно, дело это нескорое, годы пройдут, но дурью мучиться не надо, нет смысла. Ты не прав, что радикулит — неизбежное зло.
— Интересно, — улыбнулся Пешков.
— Надо, чтобы на твоем лесорубе белье не мокло совсем.
— Так он же потеет...
— Надо, чтобы не потел!
— Так работа же, Сергей Иванович...
— Знаю, — перебил Пешкова директор. — Вот и надо сделать, чтобы работа не была каторжно тяжелой.
Пешков пыхнул несколько раз своей трубкой и спокойно заявил:
— Не согласен. В лесу зимой не вспотевши не поработаешь. Возьми, Сергей Иванович, самое легкое — обрубку сучьев. Это в основном женская работа. Кстати, тебе самому, Сергей Иванович, никогда не приходилось сучки рубить?
— Приходилось. В Ковдовском леспромхозе, пять месяцев.
— На котором хлысте мокрым был? Только честно, Сергей Иванович.
Ковалев понял, что старый лесозаготовитель поймал его.
— На первом...
— Вот так! Значит, на тебе нижнее белье в первые пятнадцать минут было мокрым. Так и на женщине-сучкорубе. Мало этого — ей, горемычной, семь часов мокрой быть да домой в таком виде два часа ехать. Мужик, конечно, приехавши, стакан водки хватанет, ему и ничего. А этой надо в магазин идти, там в очереди выстоять, детей домой привести, семью накормить, постирушку сделать... Она спать ляжет в одиннадцать часов, не раньше. А в половине шестого утра все снова начинай...
Пешков помолчал. Потом полез в карман за табаком и трубкой.
— Нет, Сергей Иванович, в лесу без пота нельзя, ничего не выйдет. Это мы с тобой ведь самое легкое взяли — сучкорубов...