Я не собираюсь превращать свою контору в бабий базар. Так всем и передайте. Об этом пойдет разговор.
Афонин жил на той же улице, где и директор, но двумя домами дальше. Ковалев шел к дому не торопясь, степенно, словно желая подчеркнуть, что сегодня ему опешить некуда. На самом деле ему не терпелось скорее посмотреть на Афонина.
Главбух лежал в костюме и ботинках на кровати, поверх одеяла, и немилосердно храпел. Его жидкие волосы были спутаны, около рта противно бугрилась густая слюна.
Рядом на стуле сидел сынишка Петя и горько плакал.
— Когда он начал? — спросил Ковалев мальчика.
— Вчера вечером, — ответил тот, всхлипывая.
— Часто это с ним случается, ты ведь знаешь?
— Иногда два, иногда три раза в год. Он чувствует, когда... это начинается, и тогда берет отпуск за свой счет и уезжает к маминой сестре, в другую область. А сейчас вот...
— И давно он начал пить? — продолжал опрашивать Ковалев.
— После смерти мамы, шесть лет назад.
Бедный мальчик, он знал про несчастье своего отца, но что он мог сделать в свои пятнадцать лет?
— Слушай, Петя, а водка у тебя сейчас есть?
— Нет, он все выпил. Но он проснется и будет требовать. Если я не принесу из магазина, он пойдет сам.
— А еда у тебя есть?
— Тоже нет. Но я пойду за водкой и куплю заодно продукты.
— Вот что, Петенька, давай мы с тобой договоримся так: ты никуда из квартиры не уходи, а я тебя закрою снаружи и ключ унесу с собой. Ты знаешь мою уборщицу Аннушку?
Петя молча кивнул.
— Ну и хорошо. Она принесет тебе пол-литра водки и еду. А вечером я приду снова и уведу твоего папу ко мне на квартиру. Понял? Только молчи, никому ничего не рассказывай. Если кто начнет спрашивать, где отец, говори, что у директора на квартире. Договорились? Это, Петенька, будет небольшое вранье с нашей стороны, но для дела приходится иногда прибегать и к этому. Такова жизнь, мальчик. — И Ковалев ласково привлек к себе Петю за плечи.
Через полчаса в бухгалтерии собрались все работники конторы, включая Пешкова. Это были две комнаты, между которыми в стене была пропилена большая дыра. В этой дыре между комнатами и стоит стол главного бухгалтера. Отсюда Афонин повседневно, как сыч, посматривает в обе стороны. И если кто-нибудь из работников слишком часто начинает поднимать голову от бумаг, следует неизбежное: «На потолке цифр не бывает. Там только мухи. Извольте работать».
Но зато ни один начальник в леспромхозе не заботится так о своих подчиненных, как Афонин. Он знает все их нужды и умеет сделать все возможное и невозможное, чтобы помочь человеку.
Ковалев сел на стул Афонина и сказал: