Директор и парторг разинули рты и застыли. Уваров посмотрел на них и захохотал. Постепенно Ковалев и Поленов начали приходить в себя и улыбаться.
— Хорошо, — продолжал секретарь, видя полушоковое состояние леспромхозовского начальства, — посмотрим все на месте, тогда легче будет определиться. А сейчас расскажите-ка, как у вас люди живут, на что жалуются, какие недостатки у вас в обслуживании населения... Я имею в виду магазины, больницы, школы, детские ясли... Давай рассказывай, товарищ директор.
Ковалев понял, что попал из огня да в полымя.
— У вас ведь большинство — народ семейный, не в общежитиях живут? — спрашивал секретарь, как бы желая прийти на помощь директору, долго не начинающему своего доклада.
— Да, — для начала достаточно твердо ответил директор, — общежития есть, но в основном в третьем и четвертом поселках. А в центральном поселке только два — трактористы холостые живут.
— Ну в общежитиях вы, конечно, бывали оба, а вот в частных квартирах вам, товарищ директор, у многих рабочих удалось побывать?
— У Кяркяйнена был. Есть у нас такой трелевщик знаменитый, удивительно здорово лес трелюет. Говорили о методе его работы...
— И больше ни у кого?
— Нет, Иван Степанович, у рабочих не был.
— А что вы окажете о школе, больнице, детском садике, пекарне?
«Он не спрашивает о магазине и столовой, в которых я бываю ежедневно», — подумал Ковалев.
— Ничего не могу сказать, — с трудом выдавил из себя директор, — мне не удалось побывать там ни разу...
На минуту в кабинете воцарилась полная тишина. И это было хуже всякой ругани. Наконец секретарь укоризненно посмотрел сначала на Ковалева, потом на парторга. Лицо его стало серьезным и жестким. Он медленно встал и подошел к Поленову.
— В этом и ты, голубчик, не меньше директора виноват. — Потом круто отвернулся от него, заложил руки за спину и зашагал по кабинету.
— За то, что вы план стали выполнять, леспромхоз вывели из прорыва, за это вам спасибо. Молодцы, постарались! А за такое отношение к людям вас не только ругать, наказывать надо!
Он подошел к окну, немного помолчал и недоуменно пожал плечами:
— Откуда у вас берется такое, скажите, пожалуйста? Неужели вы не понимаете, что это не что иное, как проявление барства в самой худшей его форме? И никаким производственным успехам его не прикроешь. Люди работают по двенадцать часов, а вы не удосужились узнать, как эти люди живут, в чем нуждаются! Я знаю, лесовывозка, к сожалению, пока еще дело сезонное. Знаю, рабочие сами предложили длинный день. Но кто же вам позволил на услугу, которую вам оказывают рабочие, отвечать хамством?! Вы меня извините, но такому пренебрежительному отношению к нуждам людей я другого названия придумать не могу.