Да гори он в аду! Теперь он сможет осуществить свои фантазии, да еще и замок получит в придачу! Я против! Против, во имя Господа! Но могу ли я возражать?
Да пусть все Уорлегганы горят в аду! Разве в прошлом году не ходили слухи, что банк Уорлеггана находится в тяжелом положении? Джереми слышал мимоходом разговор родителей, но был слишком озабочен собственными проблемами, чтобы придавать им значение. И разве не звучало предложение, что Банк Корнуолла, чьем совладельцем является его отец, раздумывает, не усилить ли давление, чтобы свалить Уорлеггана? Боже всемогущий! Если бы это случилось, у сэра Джорджа вряд ли были бы деньги, чтобы осуществить этот мерзкий, гнусный замысел.
Его собственный отец, Росс Полдарк, в прошлом году пытался его утешить, сказав, что майор Тревэнион может надеяться найти для Кьюби богатого мужа и желать пожертвовать ею ради своих амбиций, но богатые женихи в окрестностях наперечет, напротив — многие ищут богатых невест. Да и любой богач вряд ли отдаст серьезную сумму, чтобы спасти шурина от банкротства.
Что ж, это всё так. В общих чертах. Но они оба забыли об Уорлегганах. Эта мерзкая семейка вторглась в жизнь родителей, как какая-то зараза, а теперь отравляет и его жизнь. И ничего не поделаешь. Ничего. Ничего. Ничего. Устроить стычку с Кьюби. Устроить стычку с Валентином. Устроить стычку с отцом Валентина. Кьюби, возможно, расстроится, но выполнит свое обещание. Валентин над этим посмеется и скажет: «Дорогой мой, а я-то что могу сделать?». Сэр Джордж будет мрачен и ответит с ледяной учтивостью, но тем временем будет тихо радоваться, что, достигнув для своего сына поставленных целей, тем самым еще и нанесет смертельную рану сыну старого соперника.
Джереми просидел в темноте больше часа. Порой его охватывала своего рода клаустрофобия, и он порывался распахнуть окно, так чтобы стекло посыпалось во двор. Ему хотелось заорать и убежать. Но убежать не из дома, убежать от себя. Как бы далеко он ни забрался на утесах или на пляже, его разум, знания о том, что случилось, собственные чувства будут преследовать его по пятам, как лунная тень. Этого не отменишь, не отбросишь, и нет никакой надежды.
Раздались шаги по коридору, и дверь приоткрылась. Изабелла-Роуз.
— Джереми! А я-то гадала, куда ты подевался. Почему ты сидишь в темноте?
— Считаю мотыльков, — ответил Джереми.
— Ох, глупый! И ты украл мои волосы! Мне мама только что показала. Ах ты, длинноногая зверюшка! Украл мои волосы!
— У тебя их еще много. Смотри, что это? А это? Хватит и на бороду попрошайке!