Детская библиотека. Том 92 (Рясков) - страница 114

— Боже, кто следит?!

— Кто? — Бен обнял друга покрепче и зашептал еще загадочнее: — Слухи о ваших увлечениях дошли до Лондона.

— Господи, это правда?

— Да! — горячо подтвердил Бен.

Киттен поднес маску к лицу и принялся натужно улыбаться. Но вдруг он вырвался из крепких объятий Андерсена и с раздражением спросил:

— Стойте, какие увлечения, какие слухи?!

— Тихо! — зашептал Бен, страшась за судьбу упрямца, — Тихо! Они возвращаются! Улыбайтесь!

Пока Киттен старательно следовал совету милого друга, пряча лицо за маской, Бен стянул у него из рукава кошель и был таков. Цена на Воронцову тем временем выросла до небывалых высот. Плахов совсем уже отчаялся, но тут рядом возник Андерсен с кошельком в руках.

— Держи! — щедрость пирата поистине не знала границ.

— Ну, и что делать? — растерянно спросил Плахов.

— Ну как, что? Торговаться!

Плахов открыл кошель и высыпал содержимое на ладонь.

— Пятью монетами?

Андерсен взглянул на жалкие крохи, что таил в себе кошелек Киттена.

— О, дьявол! — воскликнул пират. — А корчит из себя… Вот и верь после этого в знатность и богатство!

И все-таки в силу денег Бену Андерсену пришлось поверить очень скоро, потому что на площади появились невольники, несущие зарытые носилки. Впереди них вышагивал Мигель, облаченный в полосатый халат. Энн Бони не познакомила наших друзей со своим слугой, а потому у Бена возник резонный вопрос:

— О, а это еще кто?

Торговец прервал торги, увидев процессию. Толпа расступилась, носильщики остановились, полог откинулся и из-за него показалась рука с пятью расставленными пальцами. Мигель посмотрел на знак и крикнул:

— Пятьсот!

— Пятьсот! — громогласно огласил Билл предложенную цену.

Толпа неистовствовала, таких торгов здесь не могли припомнить даже старожилы.

— Ну, а теперь что делать? — молили о спасении глаза Плахова.

— Вы проследите, куда ее поведут, а я — за носилками. Любопытно, кто отвалил такую сумму, — Бен начал протискиваться к богатею, что так высоко оценил Воронцову.

Плахову ничего не осталось делать, как отдать Самойлову бесполезные пять монет и наблюдать за Биллом, который ставил окончательную точку в кульминационном действе:

— Значит, твоя цена — пятьсот?!

— Да, пятьсот! — крикнул Мигель.

Семен увидел руку, вновь показавшуюся из-за полога и протянувшую слуге объемный кошель, и услышал слова Билла:

— Пятьсот — раз! Пятьсот — два! Пятьсот — три! Продано!

Участь Воронцовой уже в который раз была решена вопреки ее воле. Под свист и улюлюканье толпы помощника Билла повели ее в меняльню. Настя билась как раненая птица, так же билось сердце в груди Семена Плахова. Он бы кинулся на ее защиту, но боялся, что излишняя горячность лишь испортит дело. Мигель деловито прошествовал мимо наших друзей в меняльню. В руках у него позвякивал тяжелый кошель. Когда крепкий мулат скрылся за тяжелой дверью, Плахов крикнул: