Егор охотно занял место рядом с Плаховым — наконец дело стоящее, не все ж барину сюртуки подавать. Опять-таки Ваню увидит и Лизу. Думал, что уж навсегда с ними расстался, а благодаря Андрею Ивановичу вскоре им снова свидеться придется.
Ушаков выдержал паузу и продолжил:
— Но пребывает этот Самойлов с Вангувером по делам амурным.
— По амурным? — удивился Плахов.
— Амурным. Влюблен Самойлов в сестру Вангувера, но это нам на руку. Где один — там второй. Вот тебе реляция, — Ушаков протянул Плахову заранее заготовленную бумагу.
И тут Семен решился:
— Ваше сиятельство!
— Что еще?
— Со мной была арестована некая девица Воронцова…
— Воронцова?.. — тут Ушаков обнаружил рядом с собой неожиданно возникшего Федора с подносом. — Что это?!
— Лекарство, — склонился Федор почтительно.
На подносе стояли наполненная до краев стопка и бокал с водой. Ушаков выпил ненавистные капли. Закряхтел недовольно — уж больно горькое было снадобье. Проще водки графин опрокинуть, чем эту ерунду. Неужели и впрямь помогает? И Федор, как на грех, словно рок возникает перед ним с подносом, возникает точно по часам, будто этот лекарь-немец ему приплачивает.
— Она же крепостная, — сморщился Ушаков не то от горечи, не то от недовольства.
Семен гримасы не заметил, все мысли его занимала она — Анастасия Воронцова. Он на свободе, вскоре отплывет из России к берегам неведомым, вернется или нет — одному Богу известно. Пропадет она тут без него.
— Дозвольте ее вывезти, ей все равно здесь житья нету…
— Плахов! — рявкнул Ушаков, и Федор с подносом тут же ретировался. — Дела амурные с государственными мешать не следует!
Но Семен не из пугливых был, в бою не таких командиров видел, к тому же не своя судьба его волновала, а посему он протянул реляцию назад со словами:
— В таком случае отправьте меня обратно в Приказ…
Ушаков реляцию не принял. Резко повернулся и направился к окну, где стояла клетка с попугаем.
— Молодежь!.. — бубнил он себе под нос. — Что с вами юбки делают! Егор, — повысил он голос, — скажи Туманову, пусть привезет барышню из Приказа.
— Спасибо, Ваше сиятельство! — перевел дух Плахов.
— Отправляешься завтра, Плахов. О том, что капитан подчиняется только тебе, письмо дам, но вскроешь его в море лишь в случае особой необходимости. Понял? — Плахов кивнул. — Иди!
— Слушаюсь, — отдал честь морской офицер, лихо повернулся кругом и чеканным шагом направился к выходу, за ним заспешил и Егорка.
Оставшись один, Андрей Иванович нагнулся к клетке и спросил:
— Ну и что? Думаешь, справится? А?..
Попугай издал гортанный крик. Ушаков улыбнулся, под ложечкой сладко заныло…