Соорудить из нескольких обломков жерди небольшой плотик, привязать к нему снизу как раму и балласт гаффы, а сверху рюкзачок, раздеться до черного маскировочного термобелья и вперед, через комаров, по тошнотворно слизкому тесту дна в обжигающе холодную воду, с которой лед-то сошел, быть может, меньше недели назад! Утешало только одно: где-то впереди, метрах в двухста, виднеются выпирающие чуть ли не прямо из воды деревья. Так что веревку от плавсредства в зубы и тихонько, без плеска, метр за метром, но дальше от погони!
Сложно ли проплыть подобное расстояние в бассейне? Делать нечего! Бывало, отмахивал в пять раз больше, а потом еще шел на вечеринку к друзьям. Но в одиночку, в холодном озере, подтягивая упирающийся плотик, да еще ожидая выстрелов в спину? Впервые за все время путешествия ко мне в душу прокралось сомнение. Мозг настойчиво сверлила мысль: сидел бы сейчас в Кемской пересылке, а даже и на Соловках, пусть лагерь, но тепло, кормят, три года перетерпеть можно. После сошлют, разумеется, но екатеринбуржцу ли бояться Сибири? Или еще лучше, обосновался бы где-нибудь во Владивостоке, устроился электриком на торговую посудину, при большевистском кадровом голоде дело не хитрое, глядишь, лет через пять на хорошем счету, партбилет в кармане, там и до загранки недалеко. Встретил бы кошмары 37-го года в солнечном Фриско…
Сбил дурацкие мысли лай, который приблизился вплотную к берегу, потом бахнул выстрел, второй, я инстинктивно нырнул, пытаясь уйти от смерти. Но пальба и крики не прекращались, казалось, на берегу разразилась ожесточенная средне-карельская война.
«Да они же там друг с другом сражаются», — после минутного замешательства догадался я.
И зло пожелал вслух, оглянувшись к уже далекому берегу:
— На правое дело не жалейте патронов, товарищи! Вернее прицел, и победа будет за вами!
Ответом мне стал предсмертный собачий вой — судя по всему, одна из пуль нашла цель.
Тем временем перед глазами вырос невысокий, сложенный из каменных глыб остров. С первого взгляда мне стала очевидна тщетность любой попытки спрятаться на крохотном клочке суши, покрытом, как лысина старика, редким ежиком хилых сосенок. Жалкий сумрак не спасет, как только собаки найдут уходящий в воду след, охотники отрядят пацанов домой за лодками и подмогой, на этом и закончится моя карельская одиссея. Надо плыть дальше, на противоположный берег, к прекрасно различимым на фоне приполярного неба темным громадам деревьев.
Второй пролив времени занял поболее, зато моральных метаний доставил не в пример меньше — минута слабости ушла без следа. Наоборот, волной накатила бесшабашная ярость, вспомнив о травле, которой «милые пейзане» подвергли мою персону, я с удовольствием и в красках прикидывал, как половчее запалить избу-другую с наветренной стороны — чтобы обеспечить местных товарищей достойной заботой до утра. А если повезет с погодой, так и до осени. Но к разочарованию моей мстительности и одновременной немалой радости инстинкта самосохранения, кровожадному плану не дано было осуществиться.