Владимир заозирался в надежде найти палку или камень, но безуспешно. Чего только тут не валялось, но хорошей доски, а еще лучше металлического прута не было. Булыжники и палки если и имелись, то были хорошо замаскированы хламом. Конечно, можно попробовать оторвать ветку акации, но вряд ли он успел бы ей воспользоваться, да и тонкая вица явно не годилась для отпугивания обозленных собак.
Пока Свиридов осматривался, вожак, крадучись, приближался. Владимир, не делая резких движений, начал пятиться назад. Шаг, другой, третий. Стараясь не оборачиваться спиной, хотел выйти из кустов на открытое пространство, рассчитывая, что псы не будут преследовать, если он покинет их территорию. Вот только все пошло совсем не по сценарию.
Как ни старался Владимир идти аккуратно, разбросанный мусор не дал избежать падения. Неожиданно ноги потеряли опору и он, взмахнув руками, стал заваливаться назад. Кобель, будто только того и ждавший, атаковал. Правую руку, едва успевшую прикрыть шею и лицо, тут же пронзило острой болью. Заорав, капитан второй конечностью принялся отпихивать рыжего, но подоспел «охранник» и вцепился в левый рукав. Дальше укусы последовали один за другим. Стая, чувствуя преимущество вожака, спешила ускорить победу, вгрызаясь в ноги и туловище.
Внезапно ужас от осознания скорой мучительной смерти сменила жгучая ярость. Нахлынув, волна гнева смела болевые ощущения. Мир перед глазами мгновенно обрел ясность и резкость. Владимир, подмятый собачьими тушами, передернулся всем телом и зарычал не хуже вожака. Мелкотня, заверещав, отцепилась тут же. «Охранник» как-то обреченно закрыл глаза и лишь крепче сжал зубы, только рыжий альфа остервенело драл предплечье.
Злость не ослабевала, мышцы прямо-таки сводило от желания действовать. Свиридов извернулся и подмял под себя мохнача. Обхватил его горло правой рукой, на которой продолжал висеть вожак, и стал сдавливать. Черный разомкнул пасть, задергался, но вырваться уже не смог и вскоре затих. Внимание капитана переключилось на рыжего. Недолго думая, он вцепился тому в горло зубами. Вожак заскулил и отцепился, закрутился на месте, силясь ускользнуть из захвата хотя бы и без куска кожи.
Рот наполнился соленой жидкостью и шерстью, но Владимир лишь сильнее стискивал челюсть. Затем, вообще, затряс головой, как некогда сам вожак. Вскоре пес перестал плакать и повис шерстяной тряпкой. Отбросив поверженного противника, Свиридов поднялся с земли и выпрямился во весь рост. Обвел взглядом улепетывавших собак и победно засмеялся, а затем зашатался и позорно плюхнулся обратно. Ярость схлынула так же быстро, как и пришла, забрав с собой последние силы и вернув боль.