— Хорошо, — буркнул он. — Я открою.
Метнувшись в коридор, не спрашивая, распахнул в дверь и чуть не упал от радости, увидев того, кто стоял напротив.
— Я, конечно, дико извиняюсь, но можно я войду? — топталась на пороге Рада Любимова.
— О да! — Вольный со свистом выдохнул воздух.
Никогда в жизни он не чувствовал себя таким счастливым.
— Да, конечно, проходи.
Рада переступила порог и едва не запнулась, натолкнувшись на злобный взгляд Первоцвет.
— Вы совсем страх потеряли? — голос невесты звенел от едва сдерживаемой ярости. — Вам вчерашнего было мало?!
— Я объясню, — выскочил вперед Александр. — Закрой хоть на мгновение свой рот!
— Закрой рот! — взвизгнула Дарья. — Да пошел ты! Объясняйся с этой куклой! С меня хватит!
Как и была в халате, она рванула к выходу. Александр, ругнувшись, кинулся ей на перехват. Успел. Захлопнул дверь перед носом. Схватил. И тут же пожалел о содеянном.
Первое касание оглушило. Каленым железом прошлось по нервам. Он содрогнулся. Охнул. Пошатнулся, но устоял на ногах. Лишь стиснул в объятьях Дарью, вызывая новую волну мучений.
Что было силы, стискивая запястье невесты, Александр больше всего на свете желал разжать пальцы и скрыться. Подальше от боли, силы, от знания. Вот только даже отвести взгляд от лица Дарьи, ему было не позволено. Она тоже смотрела, запрокинув в спазме голову. Ее губы кривились в попытке сдержать вопль, искажалось в мучительной корче лицо. Сила нарастая, втекала и в нее. Стремясь возродиться, бурной рекой сметала преграды. Разрывала клетки, вклинивалась в ДНК, проносилась по крови огненной лавиной. Подстраивала тела под себя. Только вот закончить цепь не могла. Пульсируя между ними двоими, вызывала ужасную боль.
— Прикоснись! — Александру показалось, что вместе со словом он исторгнул из себя кислоту, разъедающую горло. — Прошу…
Рада молчала.
Секунда, две, десять. Больно. Как же ему больно.
Внезапно страдания прекратились. На смену боли пришло желание. И вот уже две пары рук скользили по его телу, вырывая стон. Личности раскололись, чтобы через миг осколки соединились в сверхсущество. В токе силы разлеталась одежда, обнаженные тела дрожали от вожделения, стараясь прижаться теснее.
Александр почти ничего не видел, но ему и не было нужно. Тело знало, как действовать. Разум отключился, уступив древнейшему инстинкту. Страсть и сила сплетались в невозможный клубок ощущений. Ограничения и навязанные моральные устои падали под напором сумасшедшей любви и принадлежности. Энергия защитников вступала в свое право, усиливая удовольствие в миллионы раз. Здесь и сейчас, содрогаясь от взрывов наслаждения, они были едины.