Ее встречали.
— Санка-мера[3] рыбы дам, — говорил, обнимая ее, старик.
— Что ты, что ты, — отвечала она, — хватит и одной рыбины. — Фага умер. Помнишь его?
Как не помнить! Первый комсомолец среди нганасан. Ей припомнился момент отъезда из становища. «К нарте подошел один из лучших учеников, молодой охотник Фага. Он подал конверт, на нем красивым почерком был написан адрес Хатангского райкома комсомола.
— Смотри, далеко хорони, потерять бойся, — строго сказал Фага.
Заявление в комсомольскую организацию он давно попросил продиктовать ему, а потом, запечатав заявление в конверт, берег в своем деревянном ящичке, боясь, что я сомну или потеряю его заветное послание»[4].
— Болел долго. Как услышит по радио: «Говорит Москва», так напоминает: «Там живет наша Ама».
* * *
Мы сидим за столом у меня на кухне и едим ряпушку. Ряпушка… В самом названии что-то нежное и мягкое. Она прямо сама таяла во рту. Я никогда прежде не ела такой рыбы.
— Они дали мне столько рыбы, что я не могла дотащить ее. Теперь и я буду знать, какая прекрасная рыба с трогательным названием «ряпушка» живет в реке с коротким именем Хета.
— Вы их узнали? — спрашиваю я про нганасан.
— Нет, не узнала. Они стариками стали, а они меня все узнали…
— Сохранили они обычаи, переданные вами?
— О чем говорить! У них в поселке есть баня! Теперь у них есть и почта, и библиотека, и дом культуры, и административный дом. Ясли-сад и школа-интернат… Все есть!
— А в их баню вы ходили? — спрашиваю я.
— Нет, какая баня… Сначала встречи и выступления, а потом каждую минуту ждали вертолета.
Почта, баня… кому-нибудь, может, странным покажется, но в жизни самого северного народа именно они знаменовали вехи культурного развития. И эти вехи первой начала вбивать комсомолка Амалия Хазанович. Я вспоминаю (по книжке), скольких трудов ей стоило научить их мыться. До ее приезда на Таймыр нганасан мылся один раз в жизни: когда рождался ребенок, его обмывали. И все.
Сколько раз на виду у всех она мыла свои черные кудрявые волосы. За этой процедурой нганасанские девушки и женщины наблюдали, затаив дыхание, но последовать ее примеру никто не решался. Но она была терпелива.
Среди нганасан у Амалии был любимец, трехлетний Лямо. И ее не покидало желание увидеть его чисто вымытым. Она сшила ему «европейский костюмчик»: штанишки и рубашечку. Вот как свершилось первое купание нганасана.
«Я нагрела воды, посадила Лямо в тазик и под взглядами женщин, полными ужаса и любопытства, вымыла его. Чистенький Лямо, одетый в рубашку и штанишки, выглядел чудесно. Пока я его причесывала, все восторженно выкрикивали похвалы моему любимцу».