Исследования массива Белухи различными специалистами стали хорошей традицией. Здесь работали гидрологи, геологи, метеорологи, ученые АН СССР, Томского университета, Сибирского технологического института, Геологического комитета, геолого-гляциологическая экспедиция. В 1933 г. в связи со Вторым Международным полярным годом в верховье Катуни и у Аккемского озера организованы метеорологические станции. 1936 год для Белухи ознаменовался покорением и Западной вершины. К сожалению, у подножия, по альпийским лугам и фирновым склонам Белухи кроме следов первооткрывателей, путешественников, ученых есть и другие следы. Несмотря на то что восхождение на нее требует хорошей спортивной подготовки и соответствующего снаряжения (только маршрут через ледник Геблера относительно доступный), как и следовало ожидать, в годы альпинистско-туристского бума началось паломничество. Еще в 1935 г. на Белухе проводилась Всесибирская Альпиниада. Ее снабжение осуществлялось авиазвеном, которое также впервые произвело аэрофотосъемку массива. Потом были Альпиниада ВЦСПС, экспедиция ВЦСПС, Альпиниада томских студентов. Потоку отдельных организованных и самодеятельных групп потерян счет. Да и как не стремиться попасть сюда, к гигантским снежным полям и карнизам, крутым, закрытым натечным льдом скалам, многолетним накоплениям ослепительного фирна! А вот как опишет неотразимость этих гор писатель: «Эталон красоты европейской — Швейцарию — к Горному Алтаю подставляют особенно. часто, природа здесь не просто живет, а царствует безбрежно и всевластно и, словно устыдившись своих высот — высот не над уровнем моря, а над уровнем человеческого восприятия, — начинает от великодушия спускаться вниз, с державной легкостью снося свои богатства…» Это слова первоклассного нашего прозаика В. Распутина. Дальше он еще говорит о том, что при взгляде на алтайское Телецкое озеро обмирает в глубоком обмороке душа — приходит мысль, что оно случайно обронено с какой-то другой планеты, более радостной и богатой… И все же главный его восторг — от Белухи, царствующей хозяйки, владычицы окружающей местности. Восхищение невыразимо, чтобы выговориться — не хватает кислорода, чтобы охватить глазом эту неземную красоту — не хватает зрения. Но еще и потому, что все здесь сверх человеческого постижения, «над природой, единый раскрой ее и разнос на многие сотни и тысячи верст, рождение ветра, воды и земли, и кажется даже, что времени, начало чистодува и чисторода, берущихся из вечности, выспоренное у солнца подлунное царство, космическая роспись…». Восторженное оцепенение не мешает все же заметить, что оледенелая Белуха, этот «гигантский белый зверь с темными пятнами и полосами, распустив длинный пушистый хвост, прилег на склоне гигантской же горы и приподнял двуголовье, заглядывая в чертизну на другой стороне». И, поднявшись на высоту, остаешься с чувством иного измерения, иных масштабов. И, даже совершив восхождение, не становишься покорителем: Белуха действует какой-то «осязаемой властительностью». Все это сродни священно-трепетным отношениям древних алтайцев к горе.