— Нуль, — подсказала она.
Долган озадаченно смотрел на Амалию. Остальные тоже в. недоумении смотрели на нее.
— Нуль, — повторила она.
— Пошто непонятную говорку говоришь? Человек не знает говорки «нуль», — сердито сказал пожилой долган.
— Бельбаппын (не знаем), — сказали все остальные. Что делать? Амалию бросило в жар, на лбу выступил пот, и она попросила девушку-долганку подать ей носовой платок из кармашка, висевшего над диваном. Девушка вытащила сразу все платочки, которые были в кармашке. Их было восемь. И вдруг Амалию осенило. Она брала у девушки один платочек за другим и на доске одновременно проводила вычитание. Наконец на доске появилась единица, а у девушки в руке был последний платочек. Амалия попросила его и написала на доске: «1–1».
— Сколько будет? — спросила она.
— Биирь да хок (нет ни одного), — ответила девушка.
Так Амалия узнала, что нуль по-долгански — это «нет ничего». Таких историй было много.
Воля, тактичность поведения, умение приспособиться к ужасным санитарным условиям (лишь бы не оттолкнуть людей) и многое другое нашлось у нее, что помогло ей завоевать доверие, стать из «поганой бабы» уважаемым человеком. Я не буду писать об этом. Это можно прочитать в ее книге «Друзья мои нганасаны», которая первым изданием вышла через 35 лет после того, как была написана. Она рассказала об этом просто, увлекательно и притом документально, ибо книга написана по материалам дневников, которые хранятся в Центральном архиве ВЛКСМ.
Она добилась самой высшей благодарности нганасан. После одной из удачных охот все охотники, с которыми она кочевала, принесли ей по оленьему языку. Это было наибольшим проявлением уважения.
А в газете «Правда» от 31 августа 1937 года можно было прочитать: «В тундре кочует в красном чуме комсомолка Амалия Хазанович. Это изумительная девушка, смелая, самоотверженная…» И надо сказать, что это была не просто красивая фраза, сошедшая с пера журналиста.
На берегу реки Хатанги возле райкома стоит обелиск, а на нем среди имен — имя русской учительницы. Это случилось в 1932 году во время кулацкого восстания. Ее привязали к санкам и разорвали надвое. Когда в 1934 году у нганасан снова появился учитель, они посадили его на нарты и молча вывезли из тундры. Через год приехал учительствовать комсомолец. С ним поступили аналогично.
«Хазанович успешно работает среди нганасан. Народ ее полюбил. Даже шаманы бессильны помешать ликвидации неграмотности». Это тоже из «Правды», и может рассматриваться как итог ее работы.
* * *
Пенсионеркой живя в Москве, она не забывала о Таймыре, помнили о ней и таймырцы.