— Ты можешь хоть о чём-то серьёзно говорить? — улыбнулась Ольга. Продолжая держать её за руку, остановился, не обращая внимания на снующих прохожих, тихо сказал:
— Ты самая красивая девушка на свете.
Потом молча шли до остановки автобуса.
Вот почему так? Когда автобус жду я, нужный маршрут приходит четвёртым или пятым по счёту, а вот когда этот автобус совсем не нужен, он тут как тут. Дверь с хищным лязгом захлопнулась, и Икарус сытым жёлтым кашалотом покатил по улице, обдав меня напоследок вонючим выхлопом солярки.
— Паша, ты здесь? — Лёша, как врач-психотерапевт, водил раскрытой ладонью перед моим лицом, видимо давно ожидая, когда я очнусь.
— Извини, заслушался.
— Давай первую цифру прогоним под запись, я тебе твою партию покажу.
— Сейчас, дай руки оттереть.
— В чём это ты уделался? — Лёха покривился на запах растворителя, которым я начал стирать зелёный лак с рук. Я встал и открыл окно. Так и токсикоманом недолго стать. Мало того, что на столе сохнут двенадцать линеек, покрытых лаком в нужных местах, так ещё и растворитель жутко пахнет.
— Лак такой, специальный, — после некоторых раздумий я решил сделать двенадцать одинаковых универсальных линеек для микросхем. Вырезал из плёнки трафарет и покрыл по нему лаком фольгированный текстолит. Останется протравить его в хлорном железе и просверлить нужные отверстия. Потом можно очень быстро натыкать туда детали и распаять их. Однообразный труд, он не только зверит и скотинит человека, но ещё и изрядно увеличивает скорость работы, что давно доказал Форд со своим чёртовым конвейером.
— Показывай, — крутанул я громкость на своём входе, чтобы повторять без звука. Действительно, когда показывают, всё просто. Добавил звук, второй раз сыграли вместе.
— Теперь я свою партию играю, поверх твоей, а ты уже сам, — Лёха прикрыл глаза. Какой это кайф — играть обалденную музыку, понимая, что получается. Мы сейчас наверно со стороны смотримся, как два блаженных идиота. Осталось только слюни пустить. Просто физически чувствую, как нам в некоторых моментах не хватает опытного звукооператора, который смог бы подхватить ревером окончание фразы, или аккорд, рассыпавшийся стеклянным звоном.
— Нормально ты свою гитару шевелишь, я за тобой смотрел — ни одной ноты или аккорда без обработки. Хоть раз, да качнёшь палец по грифу.
— Лёх, не на балалайках же играем. Пусть те прямым звуком поливают, а мы, как скрипачи поработаем. Инструмент петь должен, а не просто ноты играть.
Играли с час, уже освоившись с песней, импровизировали, кивая и улыбаясь друг другу в удачных местах, а когда на соло саксофона прошли половину темы в терцию, а потом синхронно скатились вниз, то поняли, что сыгрались.