Пеневаль не призвал на помощь рыцарей, а стал призывать скелетов в огромном количестве. Алукард не успевал их перехватывать и отводить к ОТ. Если бы у меня не было щитов, то мы бы полегли на первой фазе.
На второй фазе Пеневаль врубил темную волну и волну страха. Я кидал на всех щиты и лечилки, по залу за сопартийцами бегали остатки недобитых скелетов. Сами же сопартийцы беспорядочно метались под воздействием страха.
— Глупые игроки, приходите сюда, мешаете моим опытам, — стал вещать лич Пеневаль, — но сегодня я закончу своё исследование.
«Игроки? Он сказал игроки! — По словам Туфура, НИПам запрещено говорить игрокам такие вещи, он должен был сказать: искатели приключений, авантюристы», — подумал я.
— Ну всё, теперь вы умрете, — разорялся лич.
С Тороса наконец спал эффект страха, и он бросился на Пеневаля. Но Пеневаль применил еще какую-то незапротоколированную способность, и нашего танка отбросило к стене.
— Он забагался! — покинуло спокойствие нашего танка, что он так орет, — нужно уходить.
Но дверь из зала закрывало силовое поле.
— Ложимся, и попробуем еще, пока есть время! — отдал команду Торос.
Но что-то подсказывало мне, что ложиться нельзя.
Я решил применить свой единственный козырь из крапленой колоды. Как всегда скверна меня выручила.
Применение скверны вызывало во мне неясные изменения, все эти сны и мысли… По возможности я хотел пользоваться скверной как можно реже. Только привел свои сны в порядок, и вот опять не ясно чем мне это аукнется.
Пеневаль призвал из портала двух вампиров, которые сразу же атаковали меня, как единственного сохранившего боеспособность.
Фаербол со скверной отправился в Пеневаля, но он сумел eвернуться от него, ловко скакнув в сторону.
Так у меня скоро кончится манна…
Страх, это ментальное воздействие, а в ментальной магии я к счастью немного разбираюсь. Я попробовал снять или блокировать воздействие Пеневаля, и со второй попытки мне это удалось. Мои сопартийцы перестали бессистемно бегать по залу. Торос был недоволен, что я не выполнил его команду «стоп хил», но я крикнул, что ложиться нельзя, и он воспринял мои слова как истину.
Вампиров кое-как уложили, но у меня кончилась мана, оставалось только на один фаербол со скверной. Я дождался, когда наш танк «возьмет» Пеневаля и ринулся в атаку. Последний фаербол я решил выдать в Пеневаля в упор, для верности. Теперь он не смог увернуться.
Лич не метался в агонии подобно говнобогу и не орал как резаная свинья, он просто встал, словно в ступоре, а еще через мгновение осыпался прахом.
Все поднятые Пеневалем мертвяки рассыпались прахом, как и их хозяин.