— Нравится? — почти нежно спросил Чедр, тем самым показав, что он хозяин сего заведения.
— Впечатляет, — хмуро кивнул Михаил. Все, что он уже успел здесь увидеть, вызвало отнюдь не приятные чувства.
— Рад. — Чедр довольно усмехнулся. — Давай-ка отметимся… Имя?
— Анархия.
Женское имя… В любом случае — забудь о нем. Теперь у тебя есть номер — шестьсот двадцать пять. Понял?
— Да.
Удовлетворенно кивнув, Чедр подошел к еще одной двери, ведущей в неизвестность. Постучал… Дверь незамедлительно открылась, предоставив Михаилу возможность полюбоваться на пустую комнатенку два на два метра, вся обстановка которой заключалась в единственном стуле. Кроме того, немаловажной деталью обстановки был находящийся в комнате солдат.
Увидев его, Михаил понял, что Чедр просто свихнулся на чистоте — солдатик выглядел как человек, моющий руки после каждого своего шага.
— Шестьсот двадцать пятый, — сказал Чедр. — Проведи.
Михаил шагнул вперед. — Давай сюда. — Солдат был на удивление тихий. Не проронив более ни слова, он отпер в противоположной стене тяжелую металлическую дверь, представляющую собой расположенный у самого пола круг около метра в диаметре. По-видимому, сделано это было на тот случай, если заключенные попытаются прорваться наружу в тот момент, когда дверь открывают.
— Лезь! — коротко приказал солдат.
Глубоко вдохнув воздух, Михаил нырнул в открывшуюся дыру и… оказался в дугообразном, с высоким потолком зале, расположенном, скорее всего, под трибунами. Вдоль внутренней стены зала тянулся ряд узких щелей, позволяющих видеть то, что происходило на площадке амфитеатра. Вдоль внешней стены располагались камеры-кельи, в которых жили заключенные.
Жили они, должно быть, довольно скучно, и подтверждением этому служили их равнодушные лица и потухшие глаза. При появлении новичка лица эти несколько оживились, но ненадолго. Уже через секунду на них вновь легла непробиваемо-апатичная маска.
Заранее решив ничему не удивляться, Михаил двинулся вдоль зала, пытаясь найти место, где он мог бы приткнуться. Кельи были переполнены, так что с жильем могли возникнуть определенные проблемы…
— Шарет! — Михаил устремился к стегардцу, который, стоя у смотровой щели, внимательно наблюдал за ареной.
— А, Корноухий, — раздался рядом голос Труга. — И тебя сюда.
Радость Михаила медленно угасала — больно уж безжизненным тоном были сказаны эти слова.
— Какого черта!.. — подходя к Шарету, начал Михаил. Мимолетный взгляд на арену заставил его замереть.
На площадке стояли две женщины с мечами в руках. Одна из них та, что пыталась на корабле купить своим телом свободу, другая — Саада.