Несмотря на свою молодость, супруги были очень серьезны: видимо, они сознавали важность, ответственность своей затеи.
— Сколько же вам лет? — спросил я.
Степан Григорьевич не торопился с ответом. Придал лицу деловое и озабоченное выражение, то есть наморщил лоб, опустил углы губ и, нарочито солидно растягивая слова, ответил!
— Мне, товарищ судья, скоро будет девятнадцать. Зинаиде Олеговне, жене моей, недавно исполнилось совершеннолетие. А сыну нашему, Тимуру Степановичу, два года. — Он нагнулся и вытер ладонью Тимуру Степановичу нос.
— И когда же вы успели обзавестись наследником? — удивленно спросил я.
— То есть вы, гражданин судья, имеете в виду нашего Тимура? — не теряя степенности, переспросил Степан Григорьевич и пояснил: — Мы только как месяц назад в сельсовете сочетались законным браком. А до этого существовали в незаконном браке.
— Ну вот, не успели расписаться, а уже разводитесь. Куда же это годится, Степан Григорьевич? Ведь это же очень нехорошо, — заметил я.
Степан Григорьевич покачал головой и, как старичок, сокрушенно вздохнул:
— Она очень молода, гражданин судья. Я так думаю, и глупа поэтому.
Истица фыркнула в нос и, рассекая ладонью воздух, категорически заявила:
— Пусть я буду самая распоследняя дура, а все равно с тобой жить не буду.
— Это почему же? — спросил я.
— Дерется он, как самый последний мужик. А еще десятилетку закончил!
Степан Григорьевич свою роль разумного хозяина и строгого мужа исполнял с уморительной солидностью, Зинаида Олеговна изображала глубоко оскорбленную в своих лучших чувствах супругу. А суд походил на спектакль, в котором дети с комической серьезностью разыгрывали для взрослых семейную драму.
— Я, гражданин судья, не дрался, потому что драться с женщинами — не мужское занятие. А учил я её уму-разуму, — степенно рассуждал ответчик.
Когда я спросил у него, в чем выражалось его учение, он пояснил так:
— Пришел я это, товарищ судья, со службы домой. А служу я в лесничестве, в бухгалтерах состою. Пришел я домой и вижу, простите за грубое слово, полный хаос: дверь раскрыта настежь, изба полна кур, собака позволяет себе спать на нашей новой, с пружинным матрасом кровати, Тимур сидит под столом и плачет и весь запачкан, извиняюсь за некультурное выражение, поносом. Перво-наперво ликвидировал этот хаос, а потом пошел разыскивать жену. А вы знаете, где я ее нашел? На самом краю деревни, у ее незамужней подружки Лидки Хреновой. А чем занимались? Срам сказать! Отплясывали под патефон танцы с фокстротами. Дело ли это, товарищ судья, для замужней женщины? Я так думаю, что не дело. И это было не в первый, а в третий раз. В первый раз я ее просто предупредил, потом предупредил крепко, а в третий раз взял за волосы и провел по улице до самого дома. Она выла как зарезанная и, конечно, нарочно притворялась, потому что, между прочим, я ее не таскал, а только слегка держал за волосы. И вот видите, вместо того чтобы извлечь из моего урока для себя пользу, она затеяла этот скандальный суд. Так что, товарищи судьи, я категорически против развода.