Подниматься по довольно пологому, травянистому, с резкими меловыми проплешинами склону было удобно и просто. Лишь однажды, переходя водомоину, Бритвин протянул Марине руку, и она с готовностью подала свою. Ему было приятно ощущать ее крепкую, узкую, горячую ладонь, и он отпустил ее с сожалением.
Поднялись на вершину, на белую меловую плешь, остановились, помолчали, осматриваясь.
На запад до горизонта шло хлебное поле, густо-желтое, угрюмовато поблескивающее в низких, горизонтальных почти, лучах солнца. Солнечный шар, резко очерченный и туманно-красный, плавал в красной мгле зари, готовый вот-вот лечь на землю. В небе, то исчезая, расплавляясь как бы в огне заката, то выныривая из него, мельтешили стрижи, издавали едва уловимый, раздраженно-печальный визг. Воздух был сух, пахуч, чуть едок, как настой из долгого дневного зноя, полыни и хлебов.
— Хорошо здесь, — сказала Марина.
— Я как-то побывал случайно и с тех пор приезжаю иногда. Знаете, бывает, отзывается вдруг на что-то душа, на пустяк какой-нибудь, а почему — не поймешь. Только чувствуешь, что это твое. И в городе тоже. Дом, двор, переулок — смотрел бы и смотрел.
— Мне это знакомо.
— Может, с детства застревает что-то такое, — сказал Бритвин задумчиво. — Я в Ставрополье рос, там похоже — степь, курганы, видно далеко. Даже воздух тот же, полынный.
— А вы знаете, — оживилась Марина, — и с людьми так бывает. Притягивает в человеке что-то необъяснимо. И тоже часто всего лишь черта, деталь. В лице, голосе…
— Да, именно, — подтвердил Бритвин.
Он стоял рядом с Мариной и чуть сзади, и ему захотелось обнять ее. Желание было почти мучительное по силе, и он даже мышцы напряг, удерживаясь. «Нет, нельзя, — лихорадочно, как бы уговаривая самого себя, думал он. — Нет, нет, нехорошо, не годится… Не время и не место… Пошло как-то — пригласил, привез, обниматься полез… Нет».
Марина, словно почувствовав что-то, зябко повела плечами, хотя воздух был теплым, горячим почти.
— Не пора ли нам? — спросила она.
— Да, пожалуй…
— Спасибо вам. Мне было интересно здесь побывать. Нет, в самом деле! Славное местечко. А вы, что же, так и приезжаете сюда один?
— Так и приезжаю.
— Забавно. Даже трудно себе такое представить. Как-то не вяжется это с вами.
— Почему же?
— Лирики слишком много.
— Лирика, стало быть, не для меня?
— Не для вас, — ответила она и добавила, рассмеявшись: — Не обижайтесь только, так мне кажется.
— Вам бы такое больше подошло?
— Конечно! Мне такое только подавай! Что ж, пошли?
На обратном пути вновь надо было перебираться через водомоину, и вновь Бритвин протянул Марине руку. Она прыгнула и прижалась к нему. Он чуть придержал ее за плечи, и они постояли так несколько секунд. Бритвин и здесь сумел сдержаться, не дать себе воли, и это оставило в нем смесь сожаления и удовлетворенности.