Если время, проводимое с Павлом, мелькало стремительно, то время без него превратилось для Марины Николаевны в сущий кошмар — так медлительно оно ползло и ощущалось ею, как нечто густое, тягучее, липкое. Она радовалась теперь каждому событию, которое могло хоть немного подтолкнуть его течение, — приходу гостя, поездке по городу, телеспектаклю, даже производственному собранию на работе. И когда малозаметно проходил час-другой, то она испытывала удовлетворение: все-таки поближе к вожделенному вторнику или четвергу.
Работала Марина Николаевна с трудом, постоянно отвлекаясь на мысли о Павле. У нее было такое ощущение, что его образ стоял между ней и окружающим миром, как некая завеса, и для любого ее действия нужно внутренним, душевным усилием отодвинуть его в сторону хоть ненадолго. Когда же ей удавалось это и она сосредоточивалась-таки на деле, то продолжала помнить, что у нее есть задушевный, заветный мир, в который она вот-вот вернется.
Все, что имело хоть какое-то отношение к Павлу, теперь живо интересовало Марину Николаевну и в первую очередь, конечно, медицина. Она стала обращать особенное внимание и на заметки о ней в газетах и журналах, и на телепередачи, и даже на разговоры окружающих о болезнях. И ей казалось уже, что нет профессии более прекрасной, чем профессия врача, и она жалела, что не сбылась давняя ее девичья мечта — поступить в медицинский. Да что там профессия, ей даже проходить мимо больницы или видеть на улице машину «скорой помощи» было приятно. Она уже и, посмеивалась над собой по этому поводу, думала — еще немного, и заболеть захочешь, в больницу попасть.
Привлекали ее и другие, совсем уж мелкие, пустяковые оттенки в жизни Павла. Район, в котором он жил, затрапезный, окраинный, казался ей каким-то особенно милым, а дом, блочная пятиэтажка, едва ли не лучшим домом в городе. Да и обстановка его квартиры, скудная, аскетическая, именно этим и нравилась ей.
Если в разговоре возникало что-нибудь, имеющее хотя бы отдаленное отношение к Павлу, она настораживалась. Говорили об одиноких, разведенных мужчинах, и она тут же вспоминала его; рассуждали о теперешней студенческой молодежи, и у нее мелькало, что дочь Павла студентка; касались отпусков, проблем, с ними связанных, и она думала, что у Павла скоро отпуск, и пугалась его возможного отъезда на целый месяц.
Приходила ли Марине Николаевне в голову какая-нибудь интересная мысль, видела ли она что-нибудь любопытное, почти всегда ей хотелось сообщить об этом Павлу, и она так и отмечала в памяти — не забыть сказать.