— Не откажусь, — улыбнулся Ивлев.
Коньяк постоянно был у Ляпина в запасе — дары благодарных пациентов. Когда-то он отказывался от таких подношений, а потом махнул рукой. Преподнести прооперировавшему тебя хирургу бутылку коньяку — вещь вполне невинная, считал он. Не взятка же это, в конце концов! Коньяк для мужчины — все равно, что для женщины цветы. Так уж принято. У Ляпина дома целая коллекция из подобных даров составилась, удобно в общем-то.
К спиртному Ляпин был равнодушен и лишь изредка на службе позволял себе пропустить рюмочку. После тяжелой операции обычно, перед уходом домой, вот как теперь. Хорошо действует — успокаивает, расслабляет, душу мягчит.
Выпив, Ляпин и Ивлев помолчали, похрустели разрезанным пополам, на двоих, яблоком. В приоткрытое окно задувал приятный прохладный ветерок и доносился птичий щебет.
— Хорошо работаете, коллега, — сказал Ляпин. — Молодцом! Я в последнее время как-то не видел вас в деле и был приятно удивлен.
— Да уж… — пробормотал Ивлев, закуривая и склоняясь к горящей спичке. — Ковыряемся помаленьку.
— Ну, ну, не скромничайте. Все есть — и техника, и глаз, и руки. Кстати, о научной работе не подумываете? Одну-другую статью написать в журнал, а там, глядишь, и за диссертацию взяться. По-моему, пора.
— Нет, — отрицательно повел головой Ивлев. — Меня к этому не влечет и не влекло никогда.
— Влечет — не влечет… Это, знаете ли, не серьезный подход. Надо!
— Зачем?
— Не прикидывайтесь простачком. Такое уж время. Сейчас все мало-мальски способные люди к науке тянутся. Посмотрите, сколько кандидатов в общей медицинской сети работают. Даже ординаторами.
— Мне это не интересно. Я практическую работу люблю. Оперировать, с больными разбираться.
— Что ж, вам виднее. А с жильем у вас как? Еще не получили?
— Нет, и вряд ли скоро получим, сороковая очередь. Комнату снимаем в Масловке.
— Ох, ездить-то далеко! У вас ведь, кажется, ребенок маленький?
— Сын двух лет, — сказал Ивлев с гордостью.
— Тяжело, наверное?
— Да нет, ничего, — Ивлев улыбнулся. — Нормально, в общем. Конечно, жене достается, а я что ж, я только ночую дома.
Ивлев говорил так невозмутимо, словно бытовые неурядицы мало его трогали. Ляпин, вспомнив, как он сам мучился в подобном положении, как все силы прилагал, все возможности использовал, чтобы поскорей получить квартиру, даже почувствовал себя задетым спокойствием Ивлева.
— Ну и что же вы предпринимать намерены? — спросил он.
— Ждать, — развел руками Ивлев. — Что ж еще?
— Надо же похлопотать как-то… — едва ли не с раздражением пробормотал Ляпин. — Мы ведь, знаете, всяких людей оперируем. Некоторые очень многое могут.