Перед уходом со службы Ляпин замялся в нерешительности — оставить ли деньги здесь, в столе, или положить в карман? Впрочем, усмехнулся он, сомневаться тут совершенно нелепо. Если их отсылать, то нужно при себе носить до подходящего случая. Произошла и еще заминка. Деньги было удобнее положить в бумажник без конверта, в голом, так сказать, виде, но тут почудилось Ляпину что-то нехорошее, опасное даже. Конверт как бы отделял, отгораживал от него деньги, и он их в нем и оставил. Поймав себя на подобных мыслях, он вновь усмехнулся насмешливо и недоуменно. Какая-то дурацкая возня получается у него с этими деньгами, что-то смутное, двусмысленное, самому непонятное до конца. Ай да Петр Семенович с супругой, удружили, ничего не скажешь. Нет, надо выбросить все это из головы к чертям собачьим, а при первой же возможности на почту заглянуть.
По отношению к Куршину и его жене Ляпин, как ни странно, не испытывал ни настоящей злости, ни раздражения. Он даже пытался возбудить в себе эти чувства и не мог. Одно лишь было неприятно — тот откровенный, разрывающий завесу условности взгляд, которым посмотрела на него жена Куршина в момент прощания. Что-то в том взгляде было унизительное для него. Интересно, знал ли сам Куршин о взятке? Вполне возможно, что нет, уж очень простодушно и искренне он держался. Потом-то жена ему сказала, конечно, надо же такую большую прореху в семейном бюджете объяснить.
Следующие несколько дней оказались для Ляпина очень трудными. После относительного затишья, как это часто бывает, дела и хлопоты пошли нескончаемой, без передышки, чередой. Пришлось съездить в один из районов на очень ответственную операцию, несколько раз консультировать в других больницах города и у себя в отделении работать не покладая рук. В довершение же всего у Ивлева прямо на столе умер больной. Вины хирурга в этом не было, оперировал он по жизненным показаниям, сделал, что можно и нужно, но ведь все равно — неприятность. Родственники умершего подняли шум, и Ляпину долго объясняться с ними пришлось, успокаивать и урезонивать.
Когда с работой стало полегче, Ляпин вспомнил о необходимости отослать деньги. Эта мысль, впрочем, мелькала у него и раньше, но мимолетно, вскользь, и он сразу же со злостью прогонял ее — тут такая тягомотина, такая запарка, да еще, понимаешь, всякая чушь смеет в голову лезть!
Выйдя наконец-то из больницы вовремя, в пять часов (до этого приходилось до восьми — девяти задерживаться), Ляпин направился домой пешком. Погода уж очень хороша была, солнечно, тепло, тихо. На полпути Ляпин присел перекурить на лавочку в скверике и увидел через улицу отделение связи. Вот сейчас и загляну, подумал он.