Отправлялись мы в полдень. Когда вышли на площадь, Лафонет с другими стражниками уже выстроились перед крыльцом и нас ожидали. В этот раз карету мне выделили более комфортную, подозреваю, ранее она принадлежала кому-то из членов королевской семьи или крупному вельможе — настолько помпезно повозка выглядела. При виде красных рюш и позолоченных стен, еще более противно выглядевших, так как принадлежало все это великолепие мужчине, я досадливо поморщилась, но выбирать не приходилось — хорошо хоть не предложили до границы идти пешком, с них станется.
Варвальф скомкано попрощался с нами и отступил, уступая дорогу Сардонету. На прощание Верховный Одаренный явился в одиночестве, без сопровождения жрецов. Подленько улыбаясь, он поклялся ГримГайлу в том, что войска эгидов первыми границу никогда не перейдут. Как-то двусмысленно прозвучало его заявление: Валай — не армия, а в случае успешного покушения на герцога, король нашей страны, безусловно, войну начнет первым.
Не зная о том, что разговор его приспешников я подслушала, и даже более того, передала его содержимое ГримГайлу, Сардонет нагло попросил у герцога какую- нибудь вещь, в подтверждение их вечной дружбы и, так сказать, на память. Вежливо улыбаясь, Бриар напомнил, что в знак вечной дружбы у Верховного Одаренного остается его экземпляр мирного договора, а что касается памяти, так если Сардонет страдает забывчивостью, может быть, ему следует оставить свой пост?
Жрецу это не понравилось, поэтому я удостоилась порции едких замечаний по поводу моей внешности и Дара. Хорошо еще, что сказано это было такими витиеватыми выражениями, что окружающие ровным счетом ничего не поняли и списали все на дурную воспитанность Сардонета. Хотя о чем это я, уверена, присутствующие на крыльце эгиды решили, что все в пределах нормы.
Пропустив поток брезгливо улыбающихся вельмож, последним ко мне подошел Куртис. Принц полностью проигнорировал герцога, который едва сдерживался от того, чтобы научить наследника уважению, и надолго припал к моей руке, восхваляя красоту и безграничную привлекательность девушек нашего королевства. Самооценка моя, пошатнувшаяся после общения с Сардонетом, понемногу выпрямилась — слушать такие речи было приятно, хоть и понимала я, что в них присутствует килограмм лести.
Отчаянно смущаясь, я села в карету, а Куртис пошел за нами, преданно заглядывая мне в глаза и помахивая ручкой. Продолжалось это ровно до того момента, пока на нем странным и совершенно необъяснимым образом не вспыхнул плащ. Большая часть провожающих закричала, и бросилась наследнику на помощь, а мы смогли спокойно продолжить путь.