«Что уж легче», промелькнула малодушная мысль. «Тронуть камень и этот поддонок отстанет». Но слишком хорошо я понимала, что в руках такого мерзавца, мой Дар, увеличенный его богами до невообразимых размеров, способен привести к чудовищным последствиям. К тому же, у Верховного Одаренного появится рычаг воздействия на звериную часть ГримГайла, а этого я допустить тем более не могла.
Будто отзываясь на мои мысли, тела принца и Персива, закрывающие собой небольшой жертвенник, вспыхнули. Пламя было невысоким — отверстия в крыше не достигало, но таким горячим, что Сардонет отшатнулся, вслед за собой оттягивая и меня. Я пораженно ахнула, ведь камня коснуться не успела, и неужели это жрец случайно лишил себя Дара? Но водяная удавка не исчезала. Верховный Одаренный первым понял в чем дело. Оглянувшись на ГримГайла, он диким голосом, совершенно не сопоставляемым со щуплой фигурой жреца, взревел:
— Это все ты!
Не отрываясь от опасного танца с мечами, жертвой которого уже рухнул, как подкошенный один из Одаренных, Бриар ответил:
— Абсолютно все — я. Но что именно, сейчас?
Голова моя кружилась от нестерпимого жара. Казалось, на градус выше, и я лопну; кожа моя, иссохнув, не сможет сдерживать внутренности и разорвется, как старая бумага.
— Решили уничтожить моих жертв? Ничего! Здесь их достаточно, и ты станешь следующей!
Водяная удавка хлестнула, освобождая меня, и ударила так, что я отлетела к стене, ближе к неистово бушующему огню. Рев его, а также звон мечей, оглушали меня, и почти теряя сознание, я смотрела, как взбешенный Сардонет бросился на герцога и водяные щупальца метались над ним, как гигантские полупрозрачные клешни.
У ГримГайла не было шансов — Валай был мертв, один из незнакомых мне Одаренных серьезно ранен, Владлен, вдохновленный своим начальством, растекался черной лужей и был готов вцепиться герцогу в ноги, и все еще оставалось четверо вооруженных и озлобленных жрецов. Бриар это тоже понял. Взглянул поверх голов обступивших его Одаренных, и пламя вспыхнуло еще сильнее, отзываясь на гнев герцога.
ГримГайл стремительно увеличивался в размерах. За какие-то доли секунд лицо его, с вечно нахмуренными темными бровями и упрямыми твердыми губами, превратилось в зубастую пасть. Черный камзол обратился в твердую блестящую отблесками огня чешую; меч зазвенел о плитку, выпав из огромных черных лап с внушительными когтями; а длинный тяжелый хвост взметнулся, сбивая треногу и повреждая камену кладку стен.
Жрецы завизжали, как женщины при виде мыши, понимая, чем им может грозить появление дракона. Сардонет, первым оценивший обстановку, высоко вздымая худые ноги, побежал ко мне, полагая, что рядом со мной будет безопаснее. Я так не думала, и оттого, расширившимися от ужаса глазами наблюдала за резкими раздраженными движениями черного дракона. Он был необычайно красив в своей непредсказуемой опасности — длинная гладкая шея, блестящая при каждом движении, мускулистое поджарое тело, пугающее даже своими размерами, и кожистые крылья, которыми дракон отбросил Сардонета в сторону.