ГримГайл, не зная, что сказать, молчал. Я почувствовала себя гораздо спокойнее, так как ругать меня никто не намеревался, и, придвинувшись к герцогу ближе, доверительно сообщила:
— Оставлять меня одну было неразумно. И к тому же, если вспоминать о нашей договоренности, непорядочно. Может быть, обговорим для вас штрафные санкции?
— А разрушенный этаж, по-вашему, недостаточная санкция? — рявкнул ГримГайл.
— Нет — так нет, — я тут же пошла на попятную. — Сильные повреждения?
— Не критичные, — мрачно ответил герцог. — Бывало и хуже, гораздо хуже, но трапезничать нам придется теперь в другой комнате.
Не знаю, к каким повреждениям ГримГайлы относятся с критикой. Утром я обнаружила, что на левое крыло первого этажа хода нет вообще. Слуги уже деловито разбирали завалы, но общая картина все равно выглядела удручающе. На меня поглядывали с укоризной, считая виновницей в произошедшем, отнюдь не герцогиню. Последнюю же ГримГайл заставил передо мной извиниться. Недовольная свекровь придерживая на губах ядовитую улыбку, кивнула и попросила прощения за свою несдержанность. Я в свою очередь признала, что неправильно было называть герцогиню лет…той, кем я ее назвала, и мы, мысленно отсыпая друг другу порции оскорблений, заключили некое подобие перемирия. Целый день свекровь следовала за сыном хвостом, выводя его из себя, но при встрече со мной, переводила разговор на тему свадьбы.
ГримГайл продержался до вечера, а когда я уже готовилась ко сну (благо не успела переодеться), вломился в мою комнату.
— Нет, это уже невозможно, — пожаловалась я. — Пора вешать замОк.
— Все что угодно, — заверил герцог. — Но когда замок покинет моя мать.
Сам он стоял у дверей, напряженно прислушиваясь к звукам в коридоре.
— Вы прячетесь у меня что ли? — догадалась я. ГримГайлу мое определение не понравилось.
— Я пришел поговорить к своей невесте! Почему сразу прячусь?
— У вас был целый день для разговоров, — возмутилась я. — Мне подобные ночные беседы не по душе — общение с вами должно быть исключительно дневным и желательно кратковременным.
— Разве ваше впечатление обо мне не изменилось? — неожиданно спросил ГримГайл. — И желания видеть меня как можно чаще не появилось?
— А должно было? — я искренне поразилась. — Напомните, Ваша Светлость, а что вы для этого сделали?
Герцог недовольно на меня уставился, я терпеливо ждала.
— В первый раз слышу, что для этого что-то надо сделать, — заявил, наконец, он. — Симпатия либо есть, либо ее нет.
— И я так понимаю, вы привыкли, что по отношению к вам у женщин она есть всегда?