— Мне нужно в портовой острог, — прервала я ее, глядя на мужчину, — Расскажите как… Проводите меня. Я заплачу. Втрое! — мастер продолжал так же мутно смотреть, и я обреченно добавила, — Сколько скажете. Они забрали Криса, а у него нет времени. Совсем нет! Пожалуйста…
Парень поднял брови и обменялся взглядом с сестрой. Кожевенник отмер, шатаясь, прошел мимо, открыл дверь лавки и вывалился на улицу.
— Берите белые, — коснулась рукава девушка, — Войт отвезет вас на постоялый двор.
В приоткрытую дверь залетали редкие снежинки и тут же, упав на пол, таяли. Мастер Ули постоял над сугробом, наклонился, зачерпнул пригоршню снега и вытер лицо.
— Войт, запрягай сани, — сказала девушка, — Хоть и недалече, а лучше доехать, а не искушать богинь.
Я села обратно на стул, лихорадочно думая, что же делать? Есть ли шанс найти извозчика, который согласиться отвести девушку ночью в тюрьму, на постоялом дворе? Может быть, но я по-прежнему не могла придумать, что делать дальше. Бродить под стенами, словно неприкаянная душа? Девы, дайте ответ!
— Да, запрягай, — сказал ее возвратившийся в лавку кожевенник, взгляд мужчины обрел хоть какое-то подобие нормального, — Я отвезу, леди в острог.
— Дядька, Ули, — застонал парень.
— Молчать, — прохрипел тот и уже мне скомандовал, — Идем, пока я не передумал.
Я торопливо натянула сапоги, даже не обратив внимания на цвет. Они оказались чуть велики и немного болтались, но сейчас это казалось мелочью. Обулась и бросилась следом за кожевенником в подсобку, очень боясь, что мужчина передумает или упадет на ближайший тюк с обрезками и заснет, забыв, что и кому пообещал.
— Леди, — остановил меня возмущенный крик, Войт выразительно потер большой и указательный пальцы. Я схватила с конторки карандаш, пристроила чековую книжку на угол ближайшей витрины. Девушка, показала мне три пальца, и я тут же выписала вексель на три золотых. Криво, косо, торопливо, так что зачарованной бумаге потребовалось несколько секунд, чтобы позеленеть и признать подпись подлинной.
Ветер ударил в лицо, нежно пощипывая кожу и откидывая растрепанные волосы назад. Словно боясь, что кожевенник передумает, я не задала ни одного вопроса, ни пока запрягали лошадей, ни когда выводили сани из сарая. Я сидела, спрятав озябшие руки в рукава, и молилась Девам, бестолково и сумбурно. Голова начала побаливать, то ли от холода, то ли от удара… а может, от плохих мыслей?
Под полозьями скрипел снег, освещенная фонарями улица осталась далеко позади, мохноногая лошадка свернула к району портовых складов. Тени в подворотнях изредка выползавшие на дорогу, тут же исчезали, мужчина правил молча и практически не смотрел по сторонам.