— Спасибо, — пробормотала я, глядя на его спину, порыв ветра унес слова в темный переулок, но кожевенник услышал.
— За что его взяли Серые? — гулко спросил он качнувшись.
— За… — я замялась, он обернулся, сивухой от него разило просто убийственно, — За то, что сломал ювелиру Киши ногу, — не стала врать я, — От него мы и узнали про вашего брата.
Широкие ладони сжались, а потом медленно разжались.
— Если бы не слово, что я брату дал сам бы этому ювелиришке кое-что сломал и ногой не ограничился. Но! Пошла, — Ули отвернулся, хлестнул вожжами, кобыла пошла резвее. — А Серые, значит, парня в острог уволокли. Отродясь пользы от этих псов не было. Сколько у него осталось? День? Два? Неделя?
— Десять дней, — ответила я и вдруг поняла, какая это ничтожно мала цифра.
Здание портового острога выстроили на берегу Зимнего моря, по форме оно напоминало подкову, с овальным внутренним двором и двумя одинокими деревьями с изувеченной корой. Узкие окошки скорее напоминали норы серых наек, что гнездились на одном из утесов Кленового сада. Бурый камень стен и смотровые вышки, сейчас почему-то пустые и засыпанные снегом.
Кожевенник остановил сани. Слезала я, честно говоря, неохотно. Сама затрудняюсь сказать почему. Дальнейшего плана как не было, так и не появилось. Девы, остались глухи к молитвам. Я сделала шаг вперед, за спиной фыркнула лошадь.
Внутренний двор был пуст и засыпан снегом, никаких следов, кроме моих, деревья качали голыми векам. Красноватая Иро, самая большая из лун, заливала округу алым светом. У горизонта замерла белая Эо самая маленькая. Значит, Кэро сейчас над Тиэрой. Три луны — глаза богинь, оставленные Девами наблюдать за людьми.
Если вы меня слышите, пожалуйста, помогите!
Я поняла, что стою перед облупившими деревянными дверьми и смотрю на небо, пряча нерешительность даже от самой себя.
Подняв руку, я ухватилась за проржавевшее кольцо и ударила. Первый раз тихо, второй громче. Заскрипел снег под полозьями саней, я не стала оборачиваться, раз Ули решил уехать, это его право, он и так сделал больше, чем я смела надеяться.
Скрипнуло железо, и на уровне глаз открылась маленькое окошко. Я увидела небритую скулу, а потом слезящийся с красноватыми прожилками глаз.
— Чего надоть? — спросил «глаз» надтреснутым дребезжащим голосом.
— Я… я хочу увидеть заключенного!
— Ну и хоти на здоровье.
— Но…
— Сегодня неприёмный день! — рассмеялся кто-то позади «глаза», — Пусть приходят завтра, а еще лучше через недельку!
Теперь уже загоготал «глаз».
— Послушайте, — я стиснула руки, пытаясь подобрать слова, уже зная, что все бесполезно. Таким как эти не объясняют, а приказывают, но увы, не такие как я.