— Если бы, — хохотнул он, вот только совсем уж невесело, — Ну, — он ткнул меня в плечо, напоминая, зачем потащил с собой мага, я закрыла третье отверстие, — Твой барон — это случайность, и я на самом деле планировал отдать ему противоядие. А почему нет? — спросил он сам у себя. — Но его кандидатуру одобрили.
— Кто? Для чего?
Вместо ответа, он дернул меня за воротник, заставляя отойти от бочек, железная рука снова легла на талию, намеренно причиняя боль. Он потащил меня дальше вдоль опрокинутых лавок. Не забывая поминутно оглядываться. На этот раз я даже не сопротивлялась, пальцы снова коснулись прозрачной сферы в кармане, мне удалось подцепить капсюль… Чем я могу зарядить сферу?. Нужно что-то простое и действенное, но не настолько разрушительное, как живой кокон. Сейчас бы мне пригодился крик хохотушки — Рут, знать бы еще как она загнала его внутрь стекла.
Мы обогнули торговые палатки или то, что от них осталось. Здесь народу было больше, кто-то взволнованно отдавал приказы, стараясь навести порядок, холодная вода хлюпала под ногами. На нас смотрели с жадным сочувствием, на мое мокрое пальто, на выбившиеся волосы, и даже на то, как мужчина тащил меня в сторону. Смотрели, но остановить не пытались.
Залоговый Льежский банк остался с правой стороны, впереди показалась вышка для дирижабля. Приготовления к Золотому дождю приостановили, стюарды в форме воздушной компании пытались оттащить кожаные бурдюки с благословленной Богинями водой в более сухое место. Звучало странно, да и смотрелось так же. Я подняла взгляд на ратушу, без двух минут полдень. Один из мужчин в ливрее вытянул шею, стараясь рассмотреть что-то поверх толпы.
— Что там произошло? — спросил он у белобрысого.
— Сходи и посмотри, — огрызнулся мой спутник, — Вряд ли вы сегодня вообще отчалите, — он указала на дирижабль.
Служащий опасливо покосился на меня, но отходить от вышки не торопился. Просто напуганный человек, который не совладал с собой, огрызнулся. Сколько их еще таких здесь на площади…
Рядом с ящиками валялись сломанные ходули. Один из уличных артистов сидел на земле, то и дело, вытирая кровь из разбитой головы. Железнорукий остановился у ящика, оперся, словно ему было тяжело дышать. Сейчас он как никогда походил на усталого обывателя, одного из многих… Если бы минутой раньше он не тащил меня за собой, не втыкал со злостью инструментариум в бочки, я бы ему поверила.
Служащий отвернулся и снова стал смотреть на купель, с этой стороны каменная чаша выглядела целой. Артист со злостью отпихнул от себя остатки ходулей, снежная каша доходила ему почти икр, длинные штанины набрякли.