— Благодарю, — кивнула я, усаживаясь на лавку. — Будем надеяться, что это ненадолго.
— Будем, леди, — он подал мне сверток со шпагой, — Но если нет, списки застрявших на земле учеников, будут сразу же отправлены главам факультетов.
Он коснулся фуражки и отошел, проверяя запорные механизмы двери.
Очень надеюсь, что много времени мне не потребуется. Доберусь до лавки Гикара и верну подарок. Конечно, клинок уже настроен, и останется только выбросить его в Разлом, но это уже не мои проблемы.
Рука дрогнула, я вспомнила, как удобно ложилась рукоять этой шпаги в ладонь, как порхало острие. Кольнуло сожаление. Но иногда, чтобы поступить правильно, нужно чем-то поступиться. Я не платила за покупку, требовать денег не вправе. Если Гикар не захочет назвать мне имя покупателя, что ж… Не беда, пусть сами разбираются. Без меня. Я сыта этим по горло.
Если леди не желает принимать подарок, она его не примет, — как говаривала матушка, когда Илберт в очередной раз спускал содержание на сережки для очередной красавицы-хохотушки.
Корзина гондолы качнулась, и я вцепилась в лавку, в животе появилась первая льдинка страха.
Дирижабль три раза заходил на посадку, но что-то не получалось, и когда корзина коснулась, наконец, шершавых камней пирса, внутри давно уже перекатывался целый снежный ком, а жрица на соседней лавке монотонно бубнила молитву Девам то и дело, сбиваясь и забывая слова. Стюарды открыли двери, объявили о прерывании полетов и пожелали нам приятного дня. День был с этим категорически несогласен.
Поймать извозчика удалось не сразу, метель усилилась, бросая в лицо колючие хлопья. Из кареты я почти не видела сменяющих друг друга улиц, свет фонарей и витрин казался матовым и тусклым, словно на город накинули белую вуаль. Мысли поминутно возвращались к Кристоферу Оуэну, к тому, что сказала жрица. Вряд ли она врала, тогда почему же мне до боли хотелось обвинить ее во лжи?
Карета остановилась, возница повысил голос, что-то кому-то выговаривая. Я открыла дверь и выглянула. Извозчик ругался с мужчиной с нашивками десятника. Дорогу перегораживала телега, на которой стояла бочка, такие держали рядом с Управами на случай пожаров. В воздухе чувствовался сильный запах гари. С десяток жестяных ведер валялись в истоптанном снегу рядом с колесами. Усталые лица патрульных рыцарей были перемазаны копотью.
Я вышла из кареты, стараясь рассмотреть из-за спин собравшихся людей, что же именно горело. Обглоданные пламенем стены еще тлели и тихо шипели. Кучер продолжал спорить с десятником, не обращая внимания, что пассажир уже покинул карету. Владельцы соседних лавок, их покупатели, разносчики, подмастерья, просто уличные мальчишки, случайные и не очень прохожие — все они переговаривались, поминутно поминая Дев. Одному из них сегодня не повезло, лавка сгорела.