- Не признал меня, родной, не признал, а ведь это я, маленькая Эльга твоя, сиротка Эльга, сестры твоей доченька... - в этом месте я жалобно всхлипнула, ну и заодно воздуху побольше набрала, чтоб уже не прерывать поток причитаний: - А ведь я же, милый дядюшка к тебе и ехала, уж так спешила отблагодарить тебя за доброту твою великую, да и тетушку навестить, умом скорбную, а вести меня все равно догнали, уж такие вести недобрые, что и не знаю как и сказать-то тебе, благодетелю моему ненаглядному, ведь так уж ты меня обласкал да милостями осыпал, что век бы жить и нужды не знать, если б не люди злые да подлые, что на добро, тобою подаренное, позарились, да все до медяшечки и вынесли, обездоливши меня несчастную!
- Эх, что творится! Не стало порядка в мире, нет, не стало, - сокрушенно покачал головой дядюшка, и вдруг подался вперед всем телом и сцапал-таки меня за плечо. Да так «ласково», что мне пришлось губу прикусить поскорее, чтоб в голос не заорать. А потом сказал своим добрым голосом: - Вот что, девонька, пойдем-ка в дом. Дело семейное, нечего честных людей зря полошить. Отдохнешь с дороги, отоспишься, отъешься немного, а там и подумаем, как горю твоему помочь.
Окружающая нас толпа восторженно загудела, а я глядела в дядькины глаза и ясно видела: вот сейчас он сожмет пальцы посильнее, чтоб я и пискнуть не смела, и отведет за ворота, а уж там... если я хоть что-то понимаю в этой жизни, простой поркой за это представление не отделаться.
Ха! Не на ту напал, милый дядюшка!
Ноги мои резко подогнулись, вроде как от горя непомерного и родственник мой ненаглядный оказался перед выбором: отпустить меня сразу, или попытаться удержать мой вес на вытянутой руке и все равно меня уронить. Выбрал он первое, уж дураком-то мой родич не был совершенно точно. Рыдать по рассаженным о мост коленкам не было времени - того гляди опомнится благодетель да и объявит, что племянница дорогая от горя умом тронулась. Тут уж меня мигом скрутят, отнесут куда надо и все, прощай Эльга. Пришлось побыстрее собирать в кучку жалкие остатки храбрости, отползать подальше и уж оттуда вопить так, чтоб и другом конце Забредней слышали:
- Некогда мне, дядюшка, отдыхать! В столицу спешить, чтобы в ножки упасть Императору нашему Всемилостивейшему, о справедливости молить доброго Государя, чтобы горе мое не остались бы не отмщенным! Да вот беда, в недобрый час погнала меня доля сиротская в дорогу, не дойти мне до перевала в срок, уж никак не дойти! На тебя, родной, надеюсь, уж ты будь такой добренький, не откажи родной кровиночке в просьбе малой! Остался мне дом дедовский, да только на что он мне в дороге дальней да спешной? Мне бы лучше лошадок пару...