— Верю, — отозвался ректор ВАМа и направился в академию, что-то бормоча об опаснейших созданиях, что на лис совсем не похожи, о добром звере одержимого, что этих лисов едва не порвал, и о слепоте наивности, что способна спасти жизнь.
Надеюсь, это он не обо мне, а в общем..! День был чудесным, торговля прекрасной, прибыль волнующей, не говоря уже о заказах на понедельник. В поместье я вернулась в самом приподнятом настроении, не обращая внимания на то, что опять споткнулась, чуть не разбила нос и, кажется, потянула спину. Иначе объяснить тупую боль в пояснице я не могла, и зря, ибо ночью мне стало плохо. И как водится, после подъема и тягания тяжестей, тупая боль пресловутых недомоганий быстро сменилась на острые рези.
Регген проснулся после первого же стона, после второго, казалось, повторно поседел.
— Ося? Что случилось?
— Все хорошо, — заверила с широкой улыбкой и тут же скривилась, — просто мне плохо.
— Просто?! — он резко сел, стукнулся о столешницу, но даже не потер ушиба. — Что значит просто? Ты больна?
— Ага, пожизненно, — ответила я и попросила подать мою аптечку, а затем еще и воды. Настойку выпила под тревожным взглядом мага, под ним же на полусогнутых посетила закуток. И только вернувшись, со вздохом объяснила Реггену, что к чему.
— Тебе нужно лечь, — всполошился задохлик, — и грелку теплую положить на живот… Чашку чая? Может, молока?
— Муку, — сипло выдохнула, расположившись на тюфяке, и зажмурилась в ожидании, когда ж меня отпустит. В лучше случае утром, в худшем — через сутки.
— Что за «муку»? — с подозрениеи спросил меня граф-оружейник и прикоснулся шершавой ладонью к моему лбу.
— В смысле пересейте… те полмешка, что стоят в углу. И дрожжи нужно залить теплой водой… на опару.
— Зачем?
— Затем, что пирожки на понедельник я быстро уже не напеку. А их там тысяча штук…
— Сколько?! — рука мага дрогнула и съехала вниз по моему лицу.
— Да всего ничего, сто десятков, — я возмущенно на него воззрилась. — И не говорите, что это много. Парни в среднем берут от пяти до семи пирожков, девушки — от трех до пяти, итого: двое на десяток… Выходит, покупателей у меня от силы две сотни. А теперь скажите, сколько человек обучается и работает в академии?
— Семь тысяч, — глухо ответил Регген.
— Вот, то-то же. Так что просевайте…
— И капусту нашинковать?
— Будьте добры, — постаралась выдать менее кривую улыбку и подумала о том, как бы до замеса дожить, а затем уже и до лепки.
Уснула под тихий шорох просевания, проснулась под звуки жарки. Что-то шкварчало и шипело, кто-то ругался, что-то горело. Только не это. Распахнув глаза, я несколько мгновений надеялась увидеть Реггена все там же, у импровизированного стола, просевающим муку из мешка. Однако застала его у плиты над сковородой, в которой я тушила начинку. Сизый дым вился под потолком и не спешил убраться в распахнутые окна. У стола высилась горка муки, в миске рядом пузырилась опавшая опара.