— Так телевизор плазменный! — диагональ у телевизора была небольшая, но этого хватило, чтобы в глазах моей добродушной соседки он был ценен.
— Вот правильно! Кроме телевизора и холодильника больше нечего. Там даже машинка полуавтомат. А их еще спустить пришлось бы пешочком с пятого этажа или на веревке вниз с крыши. А это вообще дело трудоемкое и неблагодарное.
— Но, Аня, это ваши вещи.
— И вряд ли бы они позарились на старый фен или плойку. — Рассуждаю вслух далее, успокаивая и ее и себя. — Единственная ценность — сапоги зимние, они у меня дорогие и очень любимые.
— Ваши коричневые кожаные сапоги лежит в коробке, но уже на полу. — Сообщила она, больше расстроившись моему спокойствию.
— Вот видите, они на мои ценности не позарились… Обломались в общем. И как я поняла, выходили не через входную дверь, так бы ее закрыть постарались. А через балкон сбегали, так?
— Д-да. — Согласилась она более бодрым голосом.
— Ну, вот видите! Мало того что взять ничего не удалось, так еще и сбежать пришлось через балкон. Им не позавидуешь…
— Ну, раз так…
— Именно так Ангелина Викторовна. — Улыбнулась я, чувствуя ее спокойствие. И даже мысленно увидела, как она оправляет уложенные волосы, а затем задерживает руку на верхней пуговке неизменно белоснежной рубашки.
— Кстати, а как ваши внучата? Уже приехали?
Еще минут пять на обсуждение любимых кудрявых херувимчиков близняшек, не смотря на дороговизну роуминга. Затем две на заверение в том, что муж сделает все как надо и до моего приезда никто в квартиру больше не залезет и наконец, теплое прощание, и пожелание хорошего дня.
— Фух! — откинулась на подушки и потерла лоб. — Вот так удача… вскрыли гады!
Посмотрела на часы, подсчитываю, сколько дома натикало: во Франции сейчас 6:45, а в Одессе выходит около 7:45. От состояния мутотени в голове, захотелось зарыться этой самой головой в подушку. И не вставать еще часа три, а вместе с тем не думать, что вот теперь ремонта в моей хрущевской квартире не избежать.
— И еще… а с каких пор Федор так рано звонит? — возмутилась я вслух. Память тут же подсказала, что я в такое время в основном на пробежке.
— Фигушки! У меня на нее сил нет и желания тоже.
С этой мыслью не вставая с кровати, разделась и забралась под одеяло. Сон, блаженный ни с чем несравнимый сон — здравствуй голубчик. Спустя минуту как мне показалось, сквозь его пленительные оковы я услышала стук в дверь, а затем ее тихое шуршание.
— Не будите меня, еще хотя бы часик…
— Анна, я бы с радостью, но уже двенадцатый час, — сообщил Шах. — А у нас с вами сегодня многое запланировано.